года.
Черкасов запротестовал:
– Ну уж нет! Лучше мы с Бату разомнемся, а вы отдыхайте. Кстати, как обстоят дела с местными питейными заведениями? Должно же в этом сонном царстве заповедного покоя и умиротворения быть хоть одно злачное место! – предвосхищая реакцию Белых, Дмитрий поднял руку в успокаивающее жесте. – Дарья, обещаю вернуть Бату в кондиционном виде.
– Боюсь, ты перепутал груз и курьера, – с улыбкой заметил юноша, намекая геологу на его «продуктивные» выходные, случившееся три года назад под Ялтой, когда Черкасов перебрал с алкоголем, свалился в воду с пирса и встретился затылком с подводной галькой. Встреча завершилась в пользу последней со счётом 3:0 – в больнице на затылок геолога врачи наложили три шва. В качестве бонуса он получил выразительный синяк на скуле, когда с уже разбитым затылком под ударом волны наткнулся на опору пирса. Примечательно, что даже после этого «разогретый» Черкасов не только не сдал свои позиции, но принялся менторским тоном дискутировать с опорой пирса, заочно с теми, кто этот пирс построил, с окатывающими его волнами и, наконец, с плавающими в воде рыбами. С пафосным красноречием он рвался в бой. Собственно, раунд мог бы закончиться куда плачевнее для ныряльщика, если бы Бату не сдержал его порывы пересечь Босфор, дабы штурмовать Анатолийскую крепость Стамбула, и не вытащил его из воды. Уже на берегу позабывший о злосчастной опоре Черкасов громогласно припомнил туркам их «варварское османское прошлое», потребовал отдать Константинополь и принялся пророчить «османам» утерю станций на спутниках Юпитера, что базировались там наряду со станциями других стран для промышленной добычи газа с поверхности гиганта. «Выступление» Черкасова было завершено строфой кого-то из классиков и вызвало вялые аплодисменты среди полусонных отдыхающих. Позже Фалих доставил геолога в больницу, где тот декламировал уже собственные стихи «штопающему» его затылок киберножу и утомленным медикам. К вечеру юноша привез Дмитрия в гостиницу, куда они ранее заселились; там мужчина резко стал вялым, апатичным и вскоре погрузился в крепкий сон.
Наутро у Черкасова наступил этап звенящей головной боли, осознания и самобичевания. Справедливости ради надо отметить: за все годы, что Бату знал Черкасова, такой случай был единичным и носил случайный характер. Дмитрий просил адыкерца не распространяться о случившемся, и юноша не нарушил своего молчания. Дарья не знала, что скрывалось под ответом супруга.
Услышав реплику Фалиха о грузе и курьере, Дмитрий изобразил удивление: положил пятерни на выгнутую колесом грудь, выпучил глаза и картинно вытянул шею.
– Monsieur, je suis un honnête homme!2
– Иншаллах!3 – ответил пилот с выразительным глухим «х» на конце, такое произношение было свойственно жителям Тауруса – потомкам выходцев с Аравийского полуострова.
– Бату не подходит в компаньоны для распития спиртных напитков, – сказала Белых. – Он ведь мусульманин, а Коран не приветствует алкоголь.