Бесцельно пошатавшись по двору, мальчик грустно вздохнул и вернулся в дом.
Пройдя бесконечную анфиладу комнат, однообразно украшенных аляповатыми картинами в золотых рамах и пестрыми гобеленами, он дошёл до гостиной и, слегка приоткрыв дверь, робко заглянул внутрь в образовавшуюся щелку. Сначала его внимание привлёк большой камин, выложенный белым мрамором, в котором, сгорая, потрескивали дрова, распространяя приятный смоляной дух. Потом он перевёл взгляд на массивный дубовый обеденный стол, обставленный такими же стульями, один из которых, установленный с торца, своей высокой резной спинкой напоминал царский трон. Напротив него стояла пустая тарелка с рюмкой, наполненной до краёв прозрачной жидкостью и накрытой кусочком чёрного хлеба. Мальчик удивился, не понимая, кому предназначалось это странное угощение. Это была загадка, над которой стоило поломать голову. Сам он не любил чёрный хлеб, предпочитая белый и булочки.
При мысли о свежеиспечённых, подрумяненных, аппетитно пахнущих булочках мальчик звучно сглотнул слюну и подумал, что неплохо было бы сейчас перекусить. Воображение малыша мигом нарисовало целую гору пирожков, ватрушек, плюшек и крендельков, которую он мог бы съесть, не моргнув глазом, а после этого попросить добавки, чтобы порадовать маму. И он уже даже протянул руку, чтобы взять воображаемую булочку с самой вершины этой горы, когда неожиданно для себя увидел маму. Она расставляла на столе бокалы и бутылки, окружая их вазами с фруктами и тарелками с разнообразными закусками. Мама двигалась почти бесшумно, и поэтому он не сразу её заметил.
Движения молодой женщины были легки и грациозны, словно она танцевала, а не выполняла скучную нудную работу. Впечатление не портило даже строгое чёрное платье, доходящее до щиколоток и напоминавшее монашеское одеяние. У неё были ниспадающие на плечи волнистые золотисто-медные волосы, ярко-зелёные, чуть желтоватые глаза, полная грудь, тонкая талия и мощные бёдра женщины, уже познавшей радость материнства. Мальчику она показалась прекрасной феей, сошедшей с одной из картинок в его книжке со сказками. И он невольно залюбовался ею, затаив дыхание, чтобы не выдать своего присутствие. Он знал, что если мама увидит его, то сразу отправит в крошечную комнату, которую им отвели под самой крышей этого огромного особняка, похожего на дворец. Так бывало каждый раз, когда он «праздно шатался по дому», чтобы он «не путался под ногами» и «не мозолил глаза». Смысла этих фраз малыш не понимал, а спрашивать опасался, предполагая, что за ними кроется нечто очень неприятное и даже страшное, а потому всегда безропотно подчинялся. Но он редко видел свою маму радостной, и потому сейчас не бросился к ней и не ушёл, а притаился за дверью, чтобы вдоволь полюбоваться ею и не вспугнуть улыбку, опустившуюся на её губы, словно чудесная яркая бабочка.
Но улыбка внезапно пропала, а лицо омрачилось, когда в гостиную в противоположную дверь вошел мужчина с картиной в руках. Было ему лет тридцать пять на вид, и он имел довольно привлекательную