глядя на него, Любаша равнодушно ответила:
– Достаточно.
Пётр вскипел, словно ему было нанесено личное оскорбление.
– А я говорю – мало! – повысив голос, заявил он. – Что вы, бабы, в этом понимаете!
– Да уж не меньше тебя, Петруша, – усмехнулась молодая женщина. – Ведь это поминальный ужин, а не попойка, олух ты царя небесного!
На этот раз мужчина не обиделся, словно не услышал оскорбления или привык к такому обращению. Осуждающе покачав головой, он убеждённо произнёс:
– Хозяин любил выпить водочки. Он не одобрил бы такого скупердяйства. Так бы рявкнул – стены задрожали!
Однако, услышав это, неожиданно обиделась Любаша и почти гневно прикрикнула на собеседника:
– Какой он тебе хозяин? Ты что, его дворовый пес? Не смей так называть Кичатова!
Высказав это, и будто сама испугавшись своей внезапной вспышки, она перекрестилась и тихо промолвила:
– Мир праху его!
Пётр криво усмехнулся.
– Для тебя Андрей Олегович, разумеется, был не хозяин, а мил-дружок, – сказал он и язвительно добавил: – Я-то свой шесток знаю!
Молодая женщина подошла к нему и, пересилив себя, погладила рукой его плечо.
– Да ты никак ревнуешь? – спросила она, постаравшись придать голосу нежные интонации. – Вот глупый! Что было, то быльём поросло. А сейчас наше с тобой время пришло, Петруша.
Мужчина с недоумением посмотрел на неё и спросил:
– О чем это ты, Любаша?
– Подожди немного, сам всё увидишь и поймешь.
– А я не хочу больше ждать! – заявил мужчина и попытался ее обнять. – И так уж сколько ждал. Люба ты моя!
Вырвавшись из его объятий, молодая женщина, поправляя платье, гневно закричала:
– С ума сошел?!
– А что не так? – недоумённо спросил Пётр. – Или противен я тебе?
Заметив его обиду и не желая растравлять её, Любаша примиряюще произнесла:
– Мне бабушка, помню, говорила: дух человека, не похороненного в земле, бродит в тех местах, где он обитал при жизни.
Она кивнула на портрет, висевший на стене.
– А вдруг дух Кичатова сейчас здесь? И наблюдает за нами?
Но Пётр, распалённый недавней близостью и жаром её соблазнительного тела, не испугался, а запальчиво возразил:
– И что из того? Я-то много лет смотрел, как он тебя тискает у меня на глазах. Пущай теперь он поглядит!
Он снова приобнял женщину и на этот раз попытался поцеловать её. Она, понимая, что это бесполезно и только приведёт к ссоре, уже не сопротивлялась. Неожиданно заскрипела приоткрывшаяся дверь, и в дверном проёме показался мальчик, который всё это время молча наблюдал за ними в щелку, а сейчас едва не плакал, думая, что его маму обижают. Заметив сына, Любаша с неожиданной силой оттолкнула мужчину.
– Остынь, говорю! – зло произнесла она. – Не то в глаз дам, ей-богу! Будешь светить, как маяк в ночи.
– Что с тобой, Любаша? – удивлённо спросил Пётр, потирая ушибленное плечо. – Белены