и девчата понаехали распущенные. И откуда они такие взялись? Вроде бы оргнабор, сознательный люд, а приезжают в город – и как с цепи срываются.
– Так-таки все?
– Не все, но многие. Девчата вон штукатурятся, как в портовом кабаке, пацанва бухает, точно дома не нажрались. Порядочный люд на танцы теперь ни ногой. Ну а где кобеляж да водочка, там все, что угодно, может случиться.
Колька предположил, что друг сгущает краски.
– Что плохого в том, что народ в свободное время на свои кровные гуляет?
– Свои кровные, если излишки, домой надо отправлять да радоваться, что есть кому, – сурово заметил Андрей, – а не тратить на пагубу. Это всегда так: как только жирком обрастают – и тотчас безобразие.
– Ну, я думаю, не такое большое. У нас не разгуляешься.
Пельмень сплюнул за окно:
– Это у нас-то? Шутишь ты, что ли? В райотделе полторы калеки и дед одноглазый, куда им везде поспеть.
Колька, изобразив энтузиазм, поторопил:
– Так что сидишь-то? Пошли народ образовывать?
– Я не могу. Я несознательный, – покаялся Андрюха и снова перескочил на другую тему: – А вот ты говоришь – кукла.
Пожарский чуть не поперхнулся:
– Это когда? А, да. Я забыл уж. Пустяк.
Но Андрюха продолжал вязаться:
– Говоришь – пустяк. А я вот, веришь ли, с войны на изуродованных пупсов смотреть не могу. Насмотрелся.
– Я тоже, – признался друг.
– Вот, и ты. И Ольга. И Светка. И Яшка. И Тоська. Это уж не вытравишь, всем вспоминается человечина искореженная. А тут, значит, кто-то деньги имеет…
– Это почему ж?
– У тебя есть фотоаппарат?
– Нет, зачем он мне?
– Я к тому, что вещь дорогая, не у каждого имеется. У этого забавника есть. И кукла… хорошая, говоришь?
– Красивая. Большая, волосы эдакие…
– Во-о-от, небось фарфор, вещь тоже недешевая. И вот, имея фотоаппарат, вместо того чтобы самолеты, птичек там фотографировать, футбол – надо сначала испортить дорогую вещь… не пожалеть времени, чтобы такое вытворить с бедным пупсом… да и не пупс. На человека похожа. Да еще на все это пленку тратить! Тьфу! – Андрюху передернуло. – Сей секунд шерсть по хребту поднимается.
Тут он, как бы спохватившись, перевел разговор на какую-то ерунду, и Колька засобирался домой. Прощаясь и пожимая руку, Пельмень все-таки снова вернулся к вопросу, который задел его за живое:
– Надо бы Витьку Маслова за жабры взять.
– За что? – удивился Колька.
– За жабры.
– Я к тому – по какой причине?
– Выяснить: у кого, жучара, сторговал «Федю».
– Зачем это?
– А для вообще. Для сведения. Такого выдумщика, с фантазиями, неплохо бы знать. Сначала котят вешают, а то вот кукла без глаз, без ног – и «чё такова», а потом и до людей доходит.
– Как дойдет до дела – так и возьмем, – утешил Колька. – Бывай пока. Тоська ждет, не забудь.
И, увернувшись от дружелюбного пинка, удалился.
Часть первая
На