и положено старшему штурману полка, во всю стену висела карта района полётов. Карта секретная, под шторками. И весьма специфическая. С маршрутами полётов и основными ориентирами. С аэродромами и посадочными площадками. А ещё с перевалами, изломами, водопадами, проходными ущельями и тропами караванов. С указанием высот перевалов, горных вершин и промежуточных ориентиров. С фотографиями, описаниями и рисунками специфических местных знаков у поворотных пунктов маршрутов. Иногда это триангуляционные пункты. Иногда выставленные пограничные столбы. Иногда просто каменные кладки различной конфигурации. Иногда пики и контуры горных вершин.
Юрий Михайлович объяснил:
– За неимением других способов контроля прохода рубежей и поворотных пунктов в ущельях, мы вынуждены каждую скалу и гору, перевал и изгиб, каждую особенность маршрута знать «в лицо». Даже давать ей имя, если такого нет на карте или у местных жителей. Нужно знать и приборную безопасную высоту пролёта в этом месте. Другого способа полётов в тумане или облаках в горах ещё никто не придумал. Здесь всё берётся показом, опытом, практикой, налётом часов и жёстким контролем.
Видя интерес Лоскутова к полётам в горах, полковник Брюханов показал снимок и продолжал:
– Но самые опасные в горах – двойные ущелья. Раздваивающиеся, или разделяющиеся на две половины. Они как две капли воды похожи друг на друга. Например, от озера Карасу идут два ущелья. Правое – к перевалу Кохи-Так на высоте пять тысяч пятьсот метров. В этом ущелье мы сами построили посадочную площадку на высоте три тысячи четыреста метров. Расчистили от камней двухсотпятидесятиметровый ровный участок. Получилась хорошая площадка – и одновременно засада на караваны. Сиди тихо и жди, когда они ниже площадки пойдут. А вторая развилка – левая, натоптанная десятками лет, самая удобная для караванов. Нет крутых подъёмов и спусков. Ведёт она на перевал Каркат высотой пять тысяч двести пятьдесят метров. За сотни лет развилка исхожена и истоптана пуштунскими караванами. Там давно стоит наша погранзастава. И таких развилок на одном участке Пржевальского погранотряда больше двух десятков. Но самое неожиданное в этом году – пуштунские караваны стали ходить по обоим этим высоченным ущельям. Как бы обходя стороной нашу заставу.
– Юрий Михайлович, а как у вас с методикой ввода в строй? Может, вы, как и полковник Тимофеев, заочно всем выдаёте допуски? Одним махом, росчерком пера и сразу во всех метео- и горных условиях.
– Обижаете, товарищ инспектор. У меня такое дело не прокатит. Я не Тимофеев. Пока при вводе в строй дважды лично не слетаю с каждым членом экипажа по всем четырём задачам курса боевой подготовки – никто в нашем полку допусков в деле штурманской подготовки не получает. И не просто слетаю, а показываю весь район полётов. Рассказываю, спрашиваю и убеждаюсь, что молодой лётчик или штурман знает ориентиры, ущелья, рубежи и горы в целом. И умеет в них ориентироваться.
– А где это зафиксировано?
– Продолжаю.