в детстве. После ужина мы узнавали от родителей о "старых временах". Мы с братьями и сестрами собирались вокруг обеденного стола и слушали, как папа рассказывает нам о том, как мы росли при коммунистическом правительстве, и все истории, которые дедушка рассказывал ему о войне и концентрационных лагерях. Мы были прикованы к нему, даже во время тех историй, которые слышали уже тысячу раз. Мой отец всегда делал их приятными. Иногда он останавливался посреди рассказа и плакал, глядя на стол, что казалось вечностью, а потом медленно помешивал чайной ложкой и возвращался к рассказу. Он лучший рассказчик из всех, кого я знаю.
Тогда я жаловался на это, но сейчас я рад, что в доме не было телевизора, когда мы росли. Я до сих пор рассказываю эти истории в своих выступлениях, потому что ничто так не укрепляет жизненные принципы, как хорошая история.
Я снова посмотрел на старика, но остановился, решив не спрашивать о его шляпе. Он смотрел на меня, на мой стакан с виски и на мою книгу.
"Куда вы направляетесь, молодой человек?" – спросил он глубоким, напряженным голосом.
Я подумал, не выдумать ли мне что-нибудь, чтобы не объяснять ветерану, который, несомненно, пережил настоящие неприятности, свои проблемы из первого мира.
"Вообще-то я лечу в Чикаго и обратно". Я проболталась. "Просто… просто мне нужно было ненадолго отвлечься от всего, и я подумала, что это даст мне время подумать".
Старик поднял брови. "На Рождество?"
Я кивнула, слегка смутившись. Я надеялась, что он не будет больше лезть не в свое дело. Скорее всего, он подумает, что я просто очередная современная размазня, озабоченная своими маленькими "проблемами".
Он продолжал смотреть на меня, опираясь обеими руками на трость. Я неловко помешал свой напиток и сделал глоток. Наконец он спросил, по-прежнему не отрывая взгляда: "Это потому, что вы не знаете, куда направляетесь? Или потому, что не знаете, справитесь ли вы с тем, что от вас требуется, чтобы добраться туда?"
Я смотрел на свои кроссовки сквозь золотисто-коричневую жидкость в бокале, поражаясь тому, как точно старик угадал мою дилемму. Надо отдать должное этому поколению: если им что-то интересно, они не стесняются спрашивать. Они не пытаются обойти частную жизнь, комфорт или чувства людей.
"Думаю, последнее, сэр", – ответил я. "Я определенно знаю, куда направляюсь. Я просто не знаю, смогу ли я туда добраться. …или стоит ли мне туда идти. …и вообще, место ли мне там".
"Тогда вы, должно быть, работаете над чем-то важным… достаточно важным, чтобы пропустить Рождество с семьей". Он постукивал пальцами по своей трости и следил за моей реакцией.
"Да, сэр, можно сказать, что это важно. По крайней мере, для меня это так".
Старик только кивнул.
"Я мотивационный оратор, а еще я писатель. Но я не просто пытаюсь развлечь людей, как это делают многие мотивационные ораторы; я хочу изменить жизнь… как мой любимый автор". Я взял в руки книгу Ога.
"Дело в том, что я тоже уже нахожусь на верном пути.