ли переменить условия сотрудничества. Мы вам предлагаем 40 рублей за печатный лист оригинальный или за исторические извлечения, примечания, критику и т. п. Этого не даст ни один книгопродавец, а между тем мы не можем поступать иначе. Наши местные сотрудники во всем смысле слова наполняют журналы: за две же или за одну статейку в год мы не можем платить 1200 рублей. Рассудите сами и отвечайте искренно и без гнева: мы вас всегда любили и уважали и потому говорим правду-матку[234].
Статьи имеем честь препроводить обратно.
Надеюсь я, и Н. И. Греч, что искренное объяснение не расстроит нашего доброго согласия: деньги счет любят.
С душевною преданностью честь имею пребыть, милостивый государь, вашим покорным слугою
Ф. Булгарин
24 марта 1826
СПб.
3
Почтеннейший Павел Михайлович! Что вы забыли меня? Приходите, пожалуйста, сегодня обедать. Мне нужно кое-что переговорить с вами.
Ваш верный
Ф. Булгарин
18 января 1830
Суббота[235]
Переписка Ф. В. Булгарина и П. А. Муханова
Петр Александрович Муханов (1799–1854) – историк и литератор, приятельствовавший с Булгариным и печатавшийся в «Северном архиве»; в 1824 г. он поместил там три статьи: «Новейшие статистические сведения о Курской губернии» (№ 10. Подп.: П. М.), «Письмо из Киева о найденных там древностях: (К А. О. Корниловичу)» (№ 11), «Новейшие статистические известия о Могилевской губернии» (№ 19), кроме того, он предоставлял Булгарину архивные документы для публикации.
1. Ф. В. Булгарин П. А. Муханову
Сейчас я получил через Рылеева присланную тобою статью Путешествие Цыкулина и проч.[236][237] Я получил от тебя столько добра, что если б посвятил жизнь Мафусаила[238] на отблагодарение, то и тут бы не успел. Верь, что умею чувствовать цену твоей дружбы и готов тебе доказать как хочешь. К Погодину и Калайдовичу буду писать со следующею почтою. Рад платить за статьи, но верь чести, что доходы «Север[ного] архива» не так велики, как многие предполагают. Я иду без интриг, и меня не поддержит какое-нибудь сословие – а сам же как силою Высшего держуся. Но что могу, сделаю. С Рылеевым мы вчера жестоко поссорились[239] и, кажется, навсегда. Мне кажется, что он виноват противу меня и крепко. Но это мне не помешает почитать его всегда добрым и честным человеком и любить заочно. – Ни говорить, ни писать противу него не стану дурно, ибо во мне есть еще кроха совести. Я не почитаю всех тех дурными, с которыми поссорюсь, ибо я сам болван порядочный, горяч, часто бываю дерзок: это физика – много крови.
Ты у нас записан в книгу[240], а журналы тебе не высланы, потому что ты так окосмополитился, что мы не знаем, куда пересылать – в Москву или Киев?[241]
Ты ко всем пишешь, а ко мне ни слова – пожалуйста, напиши словцо. Пошлю «Талию»[242] и три журнала.