рук. Мама продолжила умывать лицо сына.
– Вырастила бабу. В кузне из него мужика сделают. Будет пахать с утра до ночи, а не по дворцовым шлюхам ходить.
Тихой отправился спать. Мама помогла сыну дойти до его постели, сняла с него пыльную одежду, обтерла тело мокрым полотенцем. На животе и ногах медленно разрастались синяки. Уложив сына в постель, мама укрыла его одеялом и села рядом в напряженной позе, готовая в любой момент побежать в свою спальню по первому зову мужа.
– Скажи мне честно, Воробушек, те деньги не из кузницы?
Марк отрицательно покачал головой. Боль постепенно раскатывалась по его лицу, а тревожные мысли были обращены только к завтрашнему утру: как он будет просыпаться и работать?
– Ты ходил за стену с мальчишками, да? – голос мамы дрогнул, и Марк не смог пересилить себя и согласно качнуть головой. Он только медленно закрыл глаза, перед которыми тут же стали возникать картины событий той ночи. Искаженные лица медленно шагающих упырей, которые, как ураган, как живая стена, медленно зажимали ребят в тупик. – Бедный мой Воробушек…
Мама мягко погладила его по кудрявым волосам.
– Тебе не стоит так заботиться обо мне. Заботься о себе. Не наживай врагов так рано – еще успеешь…
Она хотела добавить что-то еще, но из соседней спальни ее окликнул Тихой. Мама тут же ринулась к нему, даже не бросив привычный прощальный взгляд на сына – настолько она торопилась.
Марк долго не мог уснуть. Мысли в его голове роились пчелами. Его тело ныло, болело, но эта боль не могла сравниться с тем, что испытал Заяц или что испытывает сейчас Яков. Марк ненавидел себя за трусость, за то, что в своем возрасте он все еще остается слабым мальчишкой, самым слабым среди деревенских парней. Но больше себя он ненавидел Тихоя, того мужчину, который спал в соседней комнате. Марк засыпал с фантазией, как Тихой тоже отправляется за стену, как его атакует полк упырей, как они медленно вгрызаются своими белыми крепкими зубами в его тело и рвут на части его плоть. И когда Тихоя не станет, никто не посмеет поднимать руку на маму.
Ужасающие и прекрасные фантазии закончились дождливым утром. Марк проснулся от раскатов грома и от грузных капель дождя, которые барабанили по крыше. Он встал с постели и ощутил, как все тело разрывается от острой, тягучей боли. Прислушался. Дома стояла тишина, значит, даже мама еще не проснулась. Голова гудела. Мягкими и едва подвижными пальцами он ощупал свое лицо. Опухшее, рыхлое, как болотная вязь. Глаза едва размыкались из-за отеков. Одеваться сложно: и без того слабые мышцы не слушались, руки едва поднимались, ноги гудели. Марк тихо прошагал на кухню и понял, что есть сегодня не сможет. Выйдя на улицу, он подставил лицо каплям дождя, и по коже начал разливаться жар. Она медленно остывала, и становилось будто легче дышать. Марк сидел на крыльце у дома под дождем, слушая, как мама гремит котлом и как тяжелыми шагами идет до стола отчим.
Когда Тихой вышел из дома, он медленно двинулся по тропинке в сторону кузницы. Обернувшись