душевную боль, и глаза наполняются влагой. Спешу отвернуться от них, не хочу показывать свои истинные чувства.
Лера продолжает что-то говорить, но я уже не слышу её. Все слова сливаются в единый гул, как фон, который давит на сознание, но не оставляет следа. Внутри всё сжимается, а в горле встаёт комок. Обидно. Слава, который раньше был моим защитником, который всегда понимал меня с полуслова, теперь стоит здесь и смотрит на меня как на чужую.
Стараюсь не показать, что меня это задело. Молча стою к ним спиной, пытаясь подавить слёзы и делая вид, что копошусь в телефоне. Пусть они видят во мне грубиянку, но я не позволю себе выглядеть слабой, не сейчас.
– Аня, – вдруг голос Леры становится мягче, словно она ощутила напряжение. – Вы ведь понимаете, что это всё ради дела, ради здоровья Ларисы Николаевны. Мы все очень ценим вашу жертву. Я уверена, что после операции всё вернётся на круги своя.
Её наивность почти забавляет. Я поднимаю на неё глаза, полные едва сдерживаемого гнева, но отмалчиваюсь. Пусть она думает, что всё так просто.
Слава тяжело вздыхает, отводит взгляд и становится между нами, закрывая ее от меня. Наконец нарушает затянувшуюся тишину:
– Лера, давай не будем давить на Аню, – говорит он чуть мягче, но в его тоне чувствуется раздражение. – Это всё нелегко для неё.
Сердце на мгновение замирает. Он заметил. Всё-таки заметил, что мне тяжело. Но это чувство быстро сменяется горьким разочарованием: раньше он бы не позволил никому так разговаривать со мной, а теперь… Теперь он просто просит «не давить».
– Да, не будем, – с лёгкой усмешкой произношу я. – Спасибо за заботу, но мне действительно нужно идти в магазин, пока есть время.
Беру сумку и копаюсь в ней, стараясь не смотреть на них. Слава молчит, и от этого становится ещё хуже. Он позволил Лере говорить за него, за них обоих, словно её голос теперь его. Когда-то я была на её месте. Когда-то это была я.
– Аня, – вдруг останавливает меня Лера, и в её голосе больше нет весёлой интонации. – Я хочу, чтобы вы знали: я действительно уважаю вас за этот шаг. Мне много рассказали о том, как вы поддерживали друг друга в прошлом. Я надеюсь, что мы сможем найти общий язык.
«Найти общий язык?» – мысленно переспрашиваю я. Это уже невозможно. Я смотрю на неё, пытаясь понять, искренне ли она это говорит или это просто вежливые слова. В её глазах нет злобы, но и тепла тоже. Она просто играет свою роль – умной, доброй невесты. И от этого становится ещё больнее.
– Уверена, мы найдём, – говорю я, не пытаясь скрыть сарказм в голосе. – Как только всё закончится.
Обхожу их и выхожу из палаты, чувствуя на себе взгляды. Спиной ощущаю, как Слава смотрит мне вслед, но не задерживаюсь. Пусть остаётся там, со своей новой жизнью, со своей Лерой, которая теперь знает обо мне больше, чем ему нужно.
Когда я оказываюсь одна в коридоре, слёзы, которые я сдерживала, наконец находят выход. Я иду быстрее, почти бегу, пока не оказываюсь за углом, где меня никто не видит. Слезы текут, а в голове крутится одна мысль: почему всё