спиной смерть, рыщет, а находит других. Поэтому прошу – помоги отрешиться от мира с чистым сердцем, истреби ворога незримого, да помоги с вогульцами управиться. Я грехи твои в монастыре отмолю, по-царски казною пожалую, возьму под крыло, как сына…
При этих словах Офонька вздрогнул и перекрестился: только стихнет пурга – немедля в путь…
Глава 2
Не зверь, не человек
Снежная буря улеглась под утро, успев завалить дворы сугробами, занося избы по самые крыши, но добраться до второго этажа высоких строгановских хором ей было не под силу…
Утреннее солнце пробивалось сквозь заиндевевшие окна спаленки, вспыхивая на стеклах диковинными райскими цветами. Разглядывая узоры, Данила вспомнил о горах, чьи склоны спускаются и утопают в Хвалынском море, о райских садах, пронзительных персидских песнях и старце Джебеле, подобравшего сбежавшего из рабства мальчика и обучившего своему смертоносному ремеслу. В ту пору Данила мечтал об одном: воротиться домой, на Русь, стать защитником обездоленных, стоять за правду до смерти. Мог ли он представить, что судьба уготовила ему жребий вестника смерти, стезю наемного убийцы…
За дверью послышались шаги, скрипнула дверь – на пороге показался дворовой мальчик Ивашка с медным тазом и кувшином нагретой воды. Поставил на резную скамью умывальню, смущаясь, продолжал топтаться у порога, с нескрываемым интересом и страхом разглядывая неведомого Гостя. Наконец, собравшись с духом, выпалил:
– Семен Аникеич изволит ждать в оружейной. Поспешайте что ли…
Морозило. Во дворе мужики разгребали снежные завалы, пробивая в сугробах ровные прямые дорожки.
Выйдя из хором, Данила сощурился: над головой ни тени, ни облачка, лишь по-весеннему играющее, но холодное солнце.
Оружейная расположилась в хорошо укрепленной башне, срубленной из дуба и укрепленной камнем, так, чтобы трудно прошибить пушечными выстрелами. Наверху – вышка для дозорных, внизу – арсенал и бойницы огненного боя, первый этаж приспособлен для хранения выкатных щитов. «Предусмотрительно…» – Карий потрогал ощетинившееся шипами тяжелое укрытие на колесах с узкими прорезями для пищалей и самострелов. За таким подвижным щитом удобно вести бой нескольким воротникам, одновременно стреляя, поражая пиками и рубя саблями. На ограниченном, замкнутом пространстве отряд мог запросто сдерживать противника, превосходящего по численности в несколько раз.
В арсенале среди аккуратно расставленного оружия, подле небольшого стола Семен Аникиевич что-то негромко обсуждал с долговязым послушником в добротной суконной рясе. Рядом с безучастным видом стоял плотно сложенный казак в овчинном полушубке, шароварах и с сильно изогнутой восточной саблей на поясе.
«Оружие по-турецки носит, – отметил Карий, – сабля подвешена свободно, конец вверх смотрит, чтобы легче из ножен выхватить. Бывалый рубака».
Заметив Данилу, Строганов развернул большую, испещренную чернилами карту и принялся сосредоточенно водить по ней указательным пальцем:
– В Сольвычегодске