истинной природы вещей. Как и многие другие высшие чародеи, он не мог творить заклинания без умозрения. Ибо такова была природа Воли.
Беда состояла лишь в том, что чистая мысль и воление вступали в противоречие с чувственным, вещественным миром, противоречие ещё более сильное, чем меж духом и телом. Правильно снять его, преодолеть его – в этом и состояло Искусство Воли.
– Что это? – спросил Альгерд Моймыра, беря в обе руки посох.
– Это я бы вас хотел спросить, коль скоро вы здесь мастер по чарам и заклинаниям, – отвечал Моймыр, целясь в серое существо. – От себя могу сказать, что это то, что лучше всего смотрится напичканным болтами гниющим трупом в какой-нито яруге.
– В этом я с вами согласен, – сказал Альгерд и приободрился, будто бы заразившись боевым настроем сотника.
– Может поразите его заклинанием в таком случае? – шепнул ему Моймыр.
– Думаю, арбалет справится с такого расстояния лучше. Чары всегда крайнее средство.
– Ну, знаете, я тоже не чемпион стрелковой братии, чтоб тут в сумерках! Чары, конечно, крайнее средство, когда рядом есть арбалетчики, – проворчал ольданец, а затем громко отдал приказ. – Сокращаем расстояние! Ты, ты и вы двое, спешивайтесь, будете прикрывать! В ближний бой не вступать, бьём самострелами!
Альгерд и Моймыр тоже спешились. Опыт Альгерда в конном бою был настолько скудным, что он не решался оставаться верхом.
– Проклятье! А что, ежели кони понесут? – спохватился Моймыр.
– Не понесут, – подняв, взмахнул дубовым посохом Альгерд.
Лицо ольданского сотника просветлело.
Альгерд готовился прикрывать издалека. Моймыр же со своими ратниками стал подходить к длинному серому существу. Оно медленно ползло. Но заметив приближение вооружённых людей, напряглось и рысью бросилось в тёмные чащобы леса.
Сотник хохоча, возвращался со своими людьми.
– Кто? – бросил Альгерд.
– Вурдалак. Одиночка. Ускакал ублюдок, обосрался!
– Хотелось бы верить…
Ратники, которых дал ему в провожатые Земобор Исмар, не были мракоборцами. Они боялись чертовщины не меньше своего командира. И в конце концов их просто было слишком мало.
Альгерд не желал вредить боевому духу этих людей, но, всё взвесив, решился сказать:
– Вурдалаки редко бывают одиночками.
Дурное предощущение не покидало его.
– Вы сами всё видели, волшебник. Чёрт убёг…
Существо вылетело из-за деревьев стрелой, стремительной и смертоносной. Сбив с ног Моймыра, оно скрылось. Никто не навёл арбалет, никто не замахнулся секирой, не направил копьё. Вурдалак оказался молнией среди ясного неба.
– Проклятье! Второй раз это у него не выйдет! – выругался ольданский сотник, вставая и кряхтя.
– Прощупывает почву. Их много. Готовьтесь, – отчеканил Альгерд.
– Чёрт! Темно как в хелевой пасти!
Слабый свет масляных фонарей, и правда, был бессилен рассеять тьму. Вурдалаки же отлично видели в ночном мраке.
– Не