Хлебодура! – ухмыльнулся знаток иностранных языков и стал нажимать на курок.
«Вот как я – из огня, да в полымя. И угораздило же меня, прошедшую сотни боёв с демонами, сейчас подохнуть от шальной пули какого-то психа!» – успела подумать я и уверилась, что это моя самая последняя мысль.
Но зажмуриться я не успела, то ли от чрезмерного страха, то ли наоборот от чрезмерной смелости, предпочтя смотреть самой Смерти в гномью вероломную рожу. Это и позволило мне узреть, что было дальше.
А дальше было всё очень просто: единорог, поняв, что за ним никто не смотрит, предпринял определённые действия. Да, он находился на коротком поводке у Хлеба Беленького, но, как и всякая собачка, имел поле для манёвра, чем и воспользовался. В следующую секунду, прежде чем должен был прозвучать обрывающий мою беспутную жизнь выстрел, рог единорога впиявился ровнёхонько в задницу этому лже-хлебохантеру, прямо как укол заправского фельдшера.
Дёрнулась рука снайпера, выстрел прозвучал, оглушив меня одновременно с громом – ведь дождик-то всё лил, подсуропила ж нам сегодня погодка! А после грома, наслаивая на него звук, раздался дикий вопль раненого в причинное место Бутера. Он выронил ружьё, шибанувшее вхолостую, и стал прыгать на одном месте, потом упал, начал как яблоко на блюдечке кататься по земле, а задницу его всё жгло, жгло, жгло в одном месте.
На эти вопли и прибежал Дрэгон. Собственно, визги Бутера привели его к нам как путеводный маяк – ведь он побежал сначала от Чёрненького в другую сторону, чтобы запутать его следы, совершил круголя и прибежал ко мне.
– Сестрёнка! Ты в порядке? – Дрэгон взволнованно схватил меня за плечи.
– В полном! Единорог… Этот… Хантер-брэд… Бутер-Брэд-Питт… ой, ну ты понял! Короче, он – Беленький!
– Я так и думал, разрази его гром. Сматываться нам надо, пока он тут в обратную сторону не окочурился. Слишком уж затянулся наш шопинг за кондитеркой и прочими мучными изделиями, – сказал мой названный брат и был прав.
– А единорог? – испуганно воззрилась я на волшебное создание.
Сие животное билось, стуча копытцами, пытаясь сбросить зловещую верёвку, которая его держала. Верёвку в свою очередь конвульсивно сжимал Бутер, у которого от укола единорога в попу, вероятно, произошёл паралич, и он никак не мог отпустить руку с верёвкой. А может, это он от жадности. И продолжал, главное, корчиться и визжать благим матом, так, что гром перестал быть слышен.
– Так ну, это… – немного замялся Дрэгон. – Я не могу, а ты можешь снять верёвку. Заклятье единорога – ты ведь прекрасно знаешь, гром и молния!
– А, да, точно! – спохватилась я, и, осторожно подскочив к переживающему дикий стресс животному, схватилась за верёвку и сдёрнула петлю с рога.
Единорог в благодарности тут же уткнулся мне носом в колени. Я потрепала его по гриве:
– Ну, ну, всё хорошо! Теперь бежим! Только сейчас мы тебя поведём, бежим за нами!
Единорог сверкнул