война неизбежна».
Тогда я витал в небесах,
не знал ни минуты покоя.
Но в честных еврейских глазах
мне виделось что-то такое,
чего не увидишь в упор,
напрасно об этом мы спорим.
И был неподвижен тот взор,
и был отрешённости полон.
…Он жил совершенно один
и умер как будто бы летом.
Его я искал, и раввин
поведал печально об этом.
Он жизнь на забвенье сменял —
она была невыносима.
И мучает совесть меня —
ведь был я ему вместо сына.
2014, г. Нижний Новгород
Долго будет Калерия сниться…
Мне очень нравилась и преподаватель математики Калерия Алексеевна. Она раньше работала в Суворовском училище, но его расформировали опять-таки по велению Хрущёва, и она перешла в нашу школу. Это был педагог с большой буквы. Класс замирал, когда она начинала урок. Это был какой-то гипноз, и я настолько увлёкся алгеброй и геометрией, что даже стал получать пятёрки. Но это увлечение, как и увлечения рисованием, театром и шахматами, было весьма кратковременным.
Тогда была весьма популярна песня «Долго будет Карелия снится» в исполнении ныне забытой певицы Лидии Клемент, которая вскоре умерла от саркомы. Удивительно, но так совпало, что и слово «Карелия» было почти аналогом имени Калерии Алексеевны, и внешне она очень походила на Лидию Клемент. Помнится, я написал по этому поводу:
Долго будет Калерия сниться,
будет сниться с этих поp —
так, что захочется жутко напиться,
если ты в алгебре туп, как топор.
Пародия эта быстро распространилась по школе. Дошла она и до Якова Марковича, а тот, наверное, ознакомил с ней и математичку. И она как-то странно стала на меня посматривать, в её глазах я увидел какой-то призыв. Но Калерии Алексеевне было уже далеко за тридцать. Она мне годилась в матери. Я представил, что всё могло сложиться иначе, когда прочитал «Элегическое стихотворение» Ярослава Смелякова, которое начинается так:
Вам не случалось ли влюбляться —
Мне просто грустно, если нет, —
Когда вам было чуть не двадцать,
А ей почти что сорок лет?
Увы, мне было всего пятнадцать.
Наши походы
Мы встречались и летом, каждое воскресенье. Саша Гейдеко увлёк нас туризмом. Он был заядлым грибником, знал окрестные леса, как свои пять пальцев. Так как в городе не было водоёмов, кроме чрезвычайно грязного Комсомольского пруда, мы часто совершали пешие переходы до Сенгилеевского озера.
Если ехать к нему, то это в 18 километрах от Ставрополя. Если идти напрямик, лесами, то это ближе километров на пять. Но если последние пять километров идёт довольно крутой спуск к озеру, то обратный путь начинается с пятикилометрового подъёма. Надо было преодолевать склон большого оврага.
Но нас это не пугало. Шли, горланили песни, какие знали. Популярны тогда