своего человека. – Поджечь чего-нибудь хочешь?
– Дом епископа! – решительно кивнул слуга. – Как все тушить бросятся, тут-то мы и уйдем.
– Перед самым рассветом делай, что задумал, – сказал после недолгих размышлений Бладаст. – Десять золотых дам, если сбежим отсюда.
– Имперских солидов, господин? – лукаво прищурился слуга. Франкские тремиссы были втрое легче.
– Ну да, помечтай, – хмыкнул герцог. – Ты когда золото последний раз в руках-то держал?
– Да никогда, а то вы сами не знаете, – снова сдерзил слуга. – Я же от ваших милостей живу. Так подержать-то хочется. И корову своей старухе купить тоже хочется. Так я пойду вещи собирать?
– Иди, – сказал герцог. – Не говори никому, не то проболтаются. Нужным людям я скажу сам.
Городок представлял из себя скопище хибар, из которых выделялись дом епископа да жилище местного богача Хариульфа. По большей части строения в городах деревянные, а потому пожары становились страшным бедствием, которое угрожало всем жителям. Не случайно штраф за поджог мог достигать двухсот солидов. Шестьдесят семь коров добрых можно за такие деньги купить, или три десятка воинов в панцири одеть. Да что там! Хорошее копье всего солид стоило, а целая крестьянская семья несколько месяцев на тот солид питаться могла. В общем, сумма эта была до того велика, что за нее пять таких домов заново отстроить можно. Но слуга не боялся. Точнее, он боялся того, что в город бургундские войска зайдут, и тогда уж точно он свою старуху-жену никогда больше не увидит. И слуга бестрепетной рукой запалил трут, раздул его и поджег пучок соломы. Сухие ветки он уже до того к стене привалил. Огонек весело вспыхнул, жадно глотая сухую траву. Вскоре и ветки затрещали, несмело облизывая обмазанную глиной стену. Старик же бросился бегом туда, где его ждали «верные» господина.
– Пожар! – раздался протяжный вопль за его спиной. Полусонные горожане и воины побежали на зов. Кто-то тащил ведро с водой, кто-то топор… Если пожар перебросится на соседние дома, им конец. Это понимали все.
– Чего встали? – заорал герцог на стражников. – Сгореть захотели? А ну, бегом пожар тушить! Мои люди ворота посторожат!
Стражники бросились в сторону зарева, которое поднималось всего в паре сотен шагов от них, а небольшой отряд герцога открыл ворота и растворился в темноте, топотом копыт пробуждая от сна бургундский лагерь. Впрочем, их не стали задерживать, никто не ожидал столь беспримерной наглости. Стража вернулась быстро, ведь пожар был потушен тут же, и об измене аквитанского герцога немедленно доложили Эонию Муммолу и Ваддону. Те хмуро молчали и понимающе переглядывались. Надежды на благоприятный исход дела здесь не было уже ни у кого. И никто из них не ждал ничего хорошего от занимающегося дня.
– Вот ведь хитрая сволочь! – нарушил молчание Ваддон. – Сбежал все-таки!
Лагерь бургундцев встретил наступившее утро деловитой суетой. В сотне шагов от стены строились штурмовые колоны из пехотинцев с большими щитами и связками фашин. Комменжу предстоял новый штурм.
– Ты