обочины ромашки и гадать на них:
– Любит – не любит, плюнет – поцелует, к сердцу прижмёт – к чёрту пошлёт. Любит – не любит…
Вышло – «к сердцу прижмёт».
– Кто этот счастливчик? – улыбнувшись, осведомился Вадим.
– А ты как думаешь? – я кокетливо прищурилась.
Но оказалось, что Синеглазый умел кокетничать не хуже меня:
– Мало ли что я могу думать! Чужая душа – потёмки.
– Подумай, подумай! Ты же такой проницательный! – не удержавшись, съязвила я.
Второй цветок, ради развлечения, я решила загадать на Чижевского, который первый пришёл мне на ум. Получилось – «к чёрту пошлёт». Растерев сердцевину цветка между пальцами, я обиженно пробормотала:
– Ничего, Юра, мы с тобой ещё поквитаемся!
– Если ты имеешь в виду Чижевского, то не советую с ним связываться, – неожиданно подал голос Вадим, о котором в пылу раздражения я совсем забыла.
Его замечание навеяло на меня воспоминания о вчерашнем вечере и передо мной, как в калейдоскопе, промелькнули лица присутствовавших там людей, в том числе, и моего соседа.
– Что за человек этот Димка? – задумчиво произнесла я, ни к кому конкретно не обращаясь.
Однако Вадим решил, что мой вопрос адресован именно ему.
– Не удивительно, что ты им интересуешься.
Затем, немного помолчав, он продолжил:
– Парень он тихий, скромный. Девочками не увлекается, не в пример мне. Но, думаю, если кого полюбит, то надолго.
Я украдкой покосилась на Синеглазого, так как мне почудилась в его тоне насмешка, но парень упорно смотрел в сторону.
– Таким образом, имеет только две отрицательные черты: замкнутость и молчаливость, – подвёл итог Вадим.
По некоторым признакам я поняла, что хотя он и старается быть объективным, всё же разговор о Димке ему неприятен.
– А вот Федя? С виду – рубаха-парень, но, по-моему, он не такой простачок, за какого себя выдаёт, – поспешила я перевести беседу в другое русло.
Неожиданно Вадим рассмеялся, вероятно, вспомнив какую-то весёлую историю, связанную с Федей. Однако я, нимало не смутившись, продолжала сохранять на лице серьёзное выражение. Отсмеявшись, парень повернулся ко мне и принялся рассматривать меня с таким видом, будто увидел в первый раз.
– Знаешь, – наконец, произнёс он, – кажется, ты права. Хотя все считают, что Федя весь, как на ладони, но, по-моему, в душе у него сумерки. Иногда совершает такие странные поступки…
Тогда, пристально глядя ему в глаза, я многозначительным тоном произнесла:
– Знаешь, по-моему, ты разбираешься в людях!
Парень улыбнулся и, как бы в смущении, потупил глаза.
– Но вот одно меня удивляет, – между тем продолжала я. – За что удостоилась Зинка столь высокой чести?
После моих последних слов Синеглазый сделал такое резкое движение, что я испугалась за судьбу своих грибов. Впившись в меня яростным взглядом, он некоторое время пытался стереть с моего лица улыбку, но напрасно: чем больше он злился, тем