ей предложить? Бизнес? Может быть роль в кино, ну, типа: мы тут с покойным Тарковским решили замутить приквел к «Бедной Лизе», и нам позарез нужна актриса на главную роль, а ты идеально подходишь… Конечно, нужно сделать кое-какие пробы… Что ещё? Несметные богатства?
Выжидаю немного – пусть поупражняет фантазию – и захожу сразу по-крупному.
– Ты станешь моей рабыней, – говорю самым спокойным и обыденным тоном отправляя в рот последний кровавый кусок бифтекса.
Немая сцена такой мощи, что потрясённый Гоголь комкает листок со своим «произнесенные слова поражают всех как громом» и нервно закуривает в сторонке.
Сказать нужно было именно так: «рабыня», а не чуждое нашему языку и расплывчатое «сабмиссив», чтобы не было ни капли двусмысленности: «рабыня» включает в себя всё. Никаких «будешь», а только «станешь» – в слове «станешь» есть что-то неумолимое, окончательное, бесповторное.
Ошалело смотрит на меня изумлёнными глазищами. Есть небольшая вероятность того, что она сейчас плеснёт мне в лицо остатками воды и выскочит из-за стола, но если это случится, значит я в ней ошибся, значит я плохой психолог.
Шок начинает проходить, и шквал самых разных эмоций проносится по её открытому лицу. Не успеваю за ними уследить, но в какой-то момент замечаю, что взгляд её становится как бы отрешённым, и по тому, как она напряглась, догадываюсь, что сильно стиснула бёдра – зацепило!
– Обычный договор, – не давая ей опомниться, продолжаю методично выкладывать карты, – ничего особенного. По договору ты семь дней живёшь в моём доме, исполняешь все мои приказы и желания. Ты будешь доступной, послушной и покорной. Я же буду заботиться о тебе и твоих близких, учить и воспитывать, но мне придётся тебя наказывать, если ты будешь непослушной или за нарушение правил.
– Вы садист? Вы будете меня бить? – с ужасом произносит она сдавленным голосом после некоторой паузы.
Хороший признак: первая стадия – отрицание – прошла, и началось уже уточнение отдельных условий сделки. Отмечаю также, что о сексе она не спрашивает: книжки читала, знает как рабынь пользуют, а вот вопрос о наказаниях её реально волнует.
Тоже даю паузу. Она слишком напряжена, и нужно, пожалуй, разрядить обстановку – добавить немного игривости.
– Мышка, … – Впервые обращаюсь к ней так.
– Пожалуйста, не называйте меня мышкой! – Прерывает меня несколько раздражённо.
Догадываюсь, что дело вовсе не в том, что назвал её «Мышка». Её очень волнует ответ на вопрос – он для неё важен, а я тут с этой дурацкой «мышкой»!
– Ну хорошо, – говорю спокойно, – буду звать тебя «Крыска».
Гневно закусывает губу.
– Значит, договорились: «Мышка».
Молчит, ждёт ответа на свой важный вопрос.
– Мышка, во-первых, я не садист. Я доминант, мастер.
Выделяю слово «мастер» – оно заряжено положительным смыслом. В нашем языке «мастер» – это прежде всего, специалист своего дела, профессионал, опытный и умелый человек. Это значение перекрывает и гасит негативный смысл слова «доминант».