к дополнительным рискам для экипажей и техники. Эти риски могли быть минимизированы, если бы соблюдение правил и стандартов Гильдии оставалось на должном уровне.
Секретарь говорил ровно, не делая обвинительных интонаций, но каждое его слово ложилось тяжёлым грузом.
– Однако самым серьёзным нарушением, с точки зрения Совета, является обход структуры Гильдии и кланов в момент обращения в администрацию Вулканиса.
Жилин не пошевелился, продолжая смотреть перед собой, но внутри напрягся.
– Этот шаг, каким бы ни был его мотив, подрывает принципы работы Гильдии.
Секретарь чуть склонил голову, будто ещё раз оценивая стоящего перед ним мужчину, а затем произнёс:
– Тем не менее, Совет знает истинную причину этого поступка.
Вячеслав вздрогнул. Эти слова вызвали слабый ропот в зале, но никто не осмелился сказать что-то вслух.
– Даже несмотря на это, данное решение создаёт опасный прецедент. Мы не можем игнорировать последствия.
Секретарь снова перевёл взгляд на бумаги, затем спокойно и уверенно объявил:
– На основании всех данных Совет постановил: не исключать Вячеслава Жилина из состава Гильдии Перевозчиков.
Кто-то в зале едва слышно выдохнул.
– Однако – голос секретаря стал твёрже, – за допущенные ошибки в управлении караваном, несоблюдении уставов и нарушение цепочки командования, вы бессрочно понижаетесь в звании.
Жилин сохранял невозмутимое выражение лица, хотя внутри уже всё сжалось в ожидании окончательного приговора.
– С этого момента – продолжил секретарь, медленно и чётко, – Вячеслав Жилин переводится с должности командира каравана на клерка центральной канцелярии.
Секретарь закрыл папку с отчётом и добавил последнее:
– До особого распоряжения.
В зале повисла тяжёлая, густая тишина.
Никто не остался в зале дольше, чем это было необходимо. Стоило прозвучать последним словам секретаря, как перевозчики и представители кланов начали расходиться. Без слов. Без эмоций. Без ненужных взглядов.
Это не было проявлением презрения или равнодушия – просто таковы правила. Вынесенное решение не обсуждается, не комментируется, не требует постороннего мнения. Оно принимается и исполняется.
Жилин остался на своём месте, наблюдая, как последние люди покидают помещение, а за ними медленно закрываются тяжёлые двери. Шаги удалялись, разговоры стихали. Вскоре наступила полная тишина.
Он был один.
Жилин провёл рукой по лицу, потом откинулся на стену и прикрыл глаза. Мысли не лезли в привычные рамки, слишком многое случилось, слишком многое изменилось.
Клерк канцелярии. Слово звучало чуждо. Он мог представить себя в любом другом положении – изгнанником, одиноким наёмником, простым водителем, но не тем, кто сидит в канцелярии над бумагами, заполняя бесконечные отчёты.
Смерть в пустошах казалась бы более естественным исходом.
А теперь – бессрочное понижение. Не на месяц. Не на год.
В Гильдии редко произносили