Зря он, конечно, взял у Моно Лизы эти деньги. Лежали бы у нее. Понадобились бы, взял. А носится по городу с этими деньгами, было, все же опасно. Нет, он не боялся хулиганов уличных. Он за себя еще мог постоять. Здоровый же он. Отвлекаясь теперь от своих дум, посмотрел на чайник. Теперь бы ему, с маслом хлеба. Прихваченные из деревни продукты, он вывалил из сумки, разложил по холодильнику. Слава бога, холодильник был в комнате. Маленький, но он его всегда выручал. Не портились теперь, купленные в магазине продукты. Жил он вдвоем, с таким же, как и он, из деревни парнем. Деревенский, ловеласом оказался. Познакомился с женщиной на год старше себя, жил у нее теперь. Приспособился. А у него, этой тяги не было, или все еще стеснялся, завести себе подругу, в этом возрасте. Остался жить в этой комнате один. Ему и одному было не скучно. В комнате, днем, он редко бывал. Находился, то в аудитории, в университете, или бегал по городу, выполняя поручение редакции. А теперь, если он встречаться будет с Моно Лизой, после занятий и редакционной работы, конечно, редко будет появляться в этой комнате. Но и терять ему эту комнату, видимо, никак теперь нельзя. Неизвестно еще, как в дальнейшем завяжется у него знакомство, с Моно Лизой? А то надоест ей, скажет – прощай. Хотя, без угла он, конечно, не останется. Какой никакой угол, куда положить на ночь голову, у него есть. Не забыл же, как он добивался этого места, в деканате. Сколько было морок и мучений. То есть для него угол в общежитии, то нет. Добивался этого места, почти полмесяца. Теперь – то ему, зачем было терять это место? Он же понимал, разница в возрасте, рано или поздно, разлучит их знакомство. Но пока он, конечно, будет ходить к ней, встречаться с нею, а если и представится, будет и любить её. Сама она, ночью, как изголодавшая, набросилась, как волчица на него, разоружила «девственника» одним своим крепким поцелуем. Этого не забыть ему никогда. Она даже после всплакнула на его груди, униженно прося.
– Не бросай меня, Володька.
Чайник, вскоре вскипел. Куренков увернул газ, выключил общий газовый кран. Кофе еще у него был. Сделал себе кофе, намазал на хлеб масло, добавил еще несколько кружочков колбасы, которую он еще в деревне купил, пригодились ему как раз сейчас. Время на его часах, было еще достаточно, не надо ему все же торопиться. Но привычка есть торопливо, сказывалось. После он еще, покурил у приоткрытой форточки. Мысли у него, вертелись хаотично, в его усталой голове. То мама вспомнилась ему, то последний, прощальный возглас отца, бегущего за поездом. Смахнул даже с глаз, выкатившиеся слезы. До того было ему тяжело и муторно, и не свойственно сейчас. Но отвлекаться ему сейчас нельзя. Теперь он один остался, думать надо о своей дальнейшей жизни. А пока, достаточно и того, что было с ним в пути. Как калейдоскоп прошла, сейчас в его голове, происшедшее. Как он сошел из поезда, как он разговаривал станционным милиционером, как он ехал, и, как стоял, у могилы матери, на кладбище. Все это у него в голове, пронеслось с картинками, как будто это он с экрана, телевизора увидел. Потому, болезненно сжав