конца. Да за такое описание мой преподаватель судебной медицины, земля ему пухом, пару бы вкатил без права пересдачи! Наконец я вернула листы доктору и сказала:
– Не понимаю.
– Я же говорил! – воскликнул Евгений Александрович.
– Не понимаю, на каком основании вы сделали вывод, что тому мужику досталось ножом. Здесь просто указано количество ран и наложенных швов.
– Образованному человеку достаточно увидеть, – задрал нос доктор.
– Вы правы, образованному человеку достаточно увидеть, чтобы не перепутать ножевое ранение с ранами, нанесенными когтями мелкого хищника, – согласилась я.
Мотя фыркнул. Виктор улыбнулся и почесал его за ухом. Вот же паразиты, оба!
– Но что именно вы увидели? – продолжала я. – Какова была длина ран, их глубина и направление? Как выглядели края? В каком состоянии окружающая кожа? Почему этого нет в описании?
– Поясните, – попросил Виктор.
– Я все же хотела бы, чтобы Евгений Петрович более подробно описал все, что увидел, – уперлась я.
– Все, что я увидел, я записал, а вы просто тянете время и морочите нам голову! – возмутился доктор. – Виктор Александрович!
Виктор молчал, смотрел на меня, будто не мог решить, что ожидать. Пропади оно все пропадом, по-хорошему, мне стоило бы изложить все письменно, чтобы доктор не подслушал и не использовал, если дело все же дойдет до заседания дворянского совета. Но я так и не удосужилась научиться писать.
– В таком случае ваши профессиональные познания вызывают сомнения, – заявила я. – Потому как ничто в вашем описании не может подсказать знающему человеку, на каком основании вы определили ранения именно как ножевые.
– Вы будете учить меня писать истории болезни?! Я не стану выслушивать бред сумасшедшего! – Доктор поднялся.
Виктор задумчиво посмотрел на меня. На него. Снова на меня.
– Анастасия, вы не могли бы пояснить?
Что ж, придется раскрывать карты.
– От ножа раны резаные, ровные, неосадненные, концы у них острые. От когтей – скорее колотые и колото-рваные, параллельны друг другу…
Хотя, если как следует помахать лапами, уже не поймешь, что там чему параллельно, а Мотя очень старался.
– …на концах переходящие в прерывистые царапины, относительно неглубокие. Вот здесь, – я потрясла листами, – ни слова об этом. Так что, я полагаю, заключение о происхождении ран – лишь ваши инсинуации, сознательные или нет.
Мужчины вытаращились на меня так, будто я вспрыгнула на стол, но вместо разнузданного танца начала зачитывать вслух названия всех восьми парных и семи непарных костей черепа. Со всеми отверстиями, бороздками и бугорками. На латыни. Я покачала головой.
– Удивляюсь вам, господа. Вы как будто на кухне никогда не были. Возьмите в погребе свиной окорок, полосните пару раз, а потом раздразните кота…
Мотя вывернулся из-под руки Виктора, почесывающего его за ухом. Подобрался и задергал хвостом, внимательно глядя на доктора, – так