Виктор дожевал пирог, отхлебнул чай. – Но почему все так упорно норовят оклеветать именно вас? Зайков…
Он перевел взгляд на тапочки, я сделала вид, будто не заметила.
– …Иван, те пятеро мужиков. Послушать вас, так весь мир ополчился…
– Откуда мне знать, что в умах у других? Могу предположить, что если этот ваш Зай…
– Не мой!
– Хорошо, свой собственный Зайков хвастается победами, желая придать себе веса в глазах других мужчин, то оклеветал он не одну меня. Вашему Ивану…
Я сделала паузу, но в этот раз муж не стал возражать против «вашего».
– …нужно было оправдаться, почему не дождался ответа, и оправдание он выдумал. А мужикам – не признаваться же в попытке ограбления? – Я подумала и добавила: – Если Евгений Петрович сам не подал им эту мысль.
Муж поморщился.
– Только я начинаю думать, что зря сомневаюсь в вашем здравом уме, как вы будто специально говорите какую-нибудь нелепицу. Доктору-то зачем вас оговаривать?
– А зачем ему было убеждать вас, что мне лучше умереть? Зачем он приезжал уговаривать меня вернуться к мужу, пасть в ноги и…
Виктор досадливо рыкнул.
– Я его об этом не просил!
– Не сомневаюсь, ведь именно вы потребовали развода. Однако Евгений Петрович уверял меня, будто вы готовы простить, хотя я и не собиралась просить прощения.
На лице Виктора промелькнула тень.
– Зачем он сейчас так старательно выставлял меня ненормальной? – продолжала я. – Не знаю, чем я ему насолила…
– Могу напомнить. – без тени ехидства произнес муж. – Вы требовали его по пять раз на дню, то с мигренью, то с головокружением, то еще с каким недомоганием.
– Так он должен обожать нескончаемый источник заработка! Если кому и возмущаться, то вам. Вашему же кошельку был нанесен непоправимый урон!
– Дамские капризы моему кошельку непоправимый урон точно не нанесут. Нервам разве что, – в тон мне хмыкнул муж.
– Да вы сами чьим угодно нервам нанесете урон, – фыркнула я. – Но, если я так невыносима, зачем вы напросились в мой дом?
– Ничего, я выносил вас куда дольше нескольких недель. Так что придется и вам теперь потерпеть меня.
Я решила не вестись на подначку и не спрашивать, почему он женился на девушке, которую едва выносил.
– Но зачем? Вам-то это зачем? Снова терпеть меня, уже в моем доме, я имею в виду.
– Убедиться, что не нанес вам непоправимого душевного потрясения предложением о разводе. – Он тонко улыбнулся. – Не хотелось бы прослыть в свете человеком, который довел свою жену до умопомешательства.
– Вы скорее доведете до умопомешательства своим присутствием, – проворчала я.
– Не волнуйтесь, я не доставлю вам лишних неудобств. – Он поднялся. – И не утруждайтесь, я помню, где гостевая комната, и в состоянии сам принести себе воды с кухни. А завтра съезжу за вещами и Иваном…
– Нет, – перебила я, тоже вставая. – Вы можете остаться, если хотите… – Как будто он меня спрашивал, на самом деле! – Но Иван не переступит порога этого дома.
Виктор