удить с лодки, а ты можешь в воду упасть и утонешь, – ответил Пётр. – И вообще, уроки учи.
– Вовсе и не малявка! Сам такой! – гордо вскинув голову и рассыпав густые волосы по плечам, ответила Зоя. – Шестнадцать мне уже. И школу я окончила. Давно. Неделю назад. Вот!
Пётр мысленно улыбнулся, вспомнив тот эпизод.
– И вот там, в лодке на реке меня как бы кто-то окунул в девственный сладостный аромат её тела, – вспоминал он. – Я явственно почувствовал запах созревающей женщины. Тогда я не сразу понял, откуда ко мне прилетел тот волшебный аромат, и что он такое? Но когда Зоя, резко встав во весь рост, как крыльями взмахнула руками и запела, когда аромат ещё глубже вобрал меня в себя, я осознал, что это аромат её тела, и стои́т передо мной не девочка, а девушка, и сказочно красивая.
Уткнувшись лицом в груди жены, Пётр с наслаждением впитывал их аромат и мыслями уносился к той тихой реке. И сердце серебряными молоточками стучало по вискам и требовало сделать то, о чём постоянно и настойчиво просила Зоя. И он готов был уступить её естественным просьбам, но вдруг кто-то извне отнял его голову от её тела и погрозил «пальцем».
Зоя чувствовала биение сердца муж и пыталась удержать его голову на своей груди, но её стремление завладеть им было безуспешно.
– Не сейчас. Не сейчас, – тихо произнёс Пётр.
– Но почему? – спросила Зоя.
– Не сейчас, и не здесь. Я не готов.
Слова мужа больно задели Зою. Отстранившись от него, обижено улыбнулась.
– Двадцать лет… мне было всего двадцать лет, а тебе шестнадцать. Помнишь, я называл тебя мялявкой! – остужая накаляющуюся обстановку, проговорил Пётр. – Ты обижалась, хмурила брови и отвечала «Вовсе и не малявка! Сам такой!» – А потом кружилась и пела. Пела про черноокого молодца удальца. Помнишь?
– Я-то помню. А вот то, что ты помнишь, удивительно! Но все же приятно, – ответила Зоя и решила действовать другим способом для разгона заряда мужа в нужном ей направлении. Звонко затянула вспомнившуюся ему песню:
Чернобровый, черноокий,
Молодец удалой,
Полонил моё он сердце —
Не могу забыти.
Как понять такую радость,
Что меня он любит?
Побегу ему навстречу,
Крепко обниму я.
– А вот подумай, зачем дана людям любовь? – прервав пение, Зоя пристально посмотрела в глаза мужа. – Вооо! Ничего-то ты не понимаешь! Верно все вы такие…
– Какие? – часто заморгав, спросил Пётр. – И кто все? – уже ревниво.
– Давай, давай! Что уж теперь! Сидишь, как этот… прям, как стратег и мыслишь. Нет, чтобы поговорить со мной, спросить, чего я желаю. Ты хоть понимаешь, где мы сейчас и куда едем?
Пётр впервые видел жену такой. Обычно весёлая, уступчивая, не строгая, покладистая и вдруг выговор.
– Зоюшка, ну, что ты право? – пытаясь сгладить ребристую волну в настроении жены, примирительно проговорил Пётр. – Это наверно, – задумался, – наверно колёса, – бросил первое, что пришло на ум, – стучат и стучат… У меня тоже голова разболелась.
– Хватит юлить… голова у него… Мозги у тебя, вот!
– Чего