просипел Эндрил, ища силы продолжить бороться. Но не мог найти ничего, кроме разочарования, ненависти и гнева. – Я бы смог покончить с войной ещё три года назад.
Ответный выпад получился неумелым и жалким. И отец лишь рассмеялся.
– Ты? Знающий о битвах в море лишь по книжкам? Изучивший врага по картам и своим домыслам? С трудом представляющий маршруты снабжения, важные точки за Северной границей и места, где базируется их флот? Не знающий командующих их взводами в лицо, их слабые и сильные стороны. Не знающий, когда тот или иной воздушный бог выйдет из облаков? И ты думаешь, что справился бы лучше меня и десятка советников? Но почему? Из-за успехов в академии? Или из-за ума, который, очевидно, есть только у молокососов?
Эндрил чувствовал, как захлёбывается в этих вопросах. В этих атаках отца. Чувствовал, как после каждого удара, сдержать следующий становится сложнее. Чувствовал, как у него опускаются руки. Хотелось закрыть глаза, вернуться на корабль Бриджит и отбыть на Север. Оказаться где угодно, лишь бы подальше от этого разговора. От этого человека. И от самого себя, каким он становился рядом с отцом.
– Сын, я никогда не считал тебя глупцом, но сейчас ты не видишь дальше своего носа. Северная королева залезла тебе в голову. Окрутила вокруг пальца. Даже сейчас они отправили тебя на Восток, лишь чтобы воздействовать на меня. Чтобы сыграть на моей жалости. Чтобы показать, что я не в силах сам вернуть своего сына, а они могут отдать тебя по щелчку пальцев. И чтобы заставить меня танцевать под их мелодию. Ослабить меня. Или сломать. – Эндрил увидел, как ладонь отца на подлокотнике дрогнула, а затем сжалась в кулак. – Но я не позволю им ещё раз провести меня. Не попадусь в эту ловушку во второй раз. Мне плевать, насколько заманчивое предложение они приготовили. Я не стану его слушать. Не стану думать о нём. Не стану из-за него менять свои планы. Что насчёт тебя… Завтра же ты вернёшься на Север и передашь им мои слова. А затем… Затем я не буду тебе указывать. Ты можешь делать всё, что пожелаешь. И я надеюсь, однажды ты сможешь вернуться ко мне, вновь став тем, кто достоин называться моим сыном.
Это был последний, завершающий удар. И отец не жалел для него силы. Не жалел слов, стараясь вогнать клинок в самое сердце Эндрилу. И Эндрил, пожалуй, должен был наконец сдаться. Должен был смириться с неизбежным поражением. Вот только, как это часто бывает, мозг пропустил мимо бóльшую часть слов, зацепившись за одно-единственное. Показавшееся слишком важным, чтобы его игнорировать.
«Завтра».
Гнев отца, его последний приказ – всё вдруг перевернулось с ног на голову. Да, пожалуй, Эндрил предполагал, что возвращение на Север – самый вероятный исход их беседы. Но… завтра же?
– Отец, – Самообладание вмиг вернулось, и он произнёс это так мягко, как мог. – Ты так и не ответил на мой вопрос.
– На твой вопрос? – опешил отец, вероятно, предполагая, что разговор уже окончен.
– По поводу Куррентеров. Почему ты начал беседу именно с этого? Почему вообще вспомнил о Луизе?
– Дочка