такой резкий контраст с царящим вокруг хаосом. Я смотрел прямо в её глаза, полностью игнорируя присутствие бешеного самца, словно он был всего лишь назойливым комаром, жужжащим над ухом, не заслуживающим и толики внимания. – Кто этот недоумок? И почему он позволяет себе хватать тебя, как дешёвую тряпичную куклу, предназначенную для битья?
Дэй резко вскинула голову, развернувшись ко мне всем корпусом, и я увидел, как её лицо исказилось гримасой разъярённой фурии. В зелёных глазах, мечущих молнии, плескался огонь унижения, отчаяния и бессилия – гремучая, взрывоопасная смесь женской истерики, которую я всегда презирал, считал проявлением слабости, но в этот раз… что-то было по-другому.
– Не ваше дело, господин Демир! – выплюнула она. Её грудь тяжело вздымалась, а на щеках проступили болезненные красные пятна. – У вас были дела? Вот и езжайте себе с Богом! Не лезьте в чужие разборки!
Она резко отвернулась, дёрнув плечом, но в мимолётном взгляде, брошенном на меня из-под полуопущенных ресниц, я уловил нечто иное, чем просто гнев – слабый, едва заметный проблеск мольбы, отчаянный призыв о помощи, искусно замаскированный под вызов. Ну, по крайней мере, мне так показалось.
В этот самый миг дикарь взревел снова, громче прежнего, как раненый медведь, готовый разорвать любого, кто приблизится.
– Да ты… мерзкая, продажная шлюха! – завопил он, его голос сорвался на визг. Слюна брызгала из его грязного рта. – Выгнала меня, сука, из собственного дома, из-за того, что я с твоей подружкой всего лишь пару раз… развлёкся! А сама-то, что вытворяешь, лицемерка?! С этим… – он задохнулся от злобы, выплёвывая каждое слово с ненавистью и расовой брезгливостью. – …черномазым шашни водишь?! И вот это теперь будет воспитывать моего ребёнка?!
Он с какой-то маниакальной яростью толкнул Камиллу так сильно, что та пошатнулась, отлетев от него. Это произошло так неожиданно и стремительно, что я не успел среагировать. Моя секретарша потеряла равновесие, споткнулась о высокий бордюр тротуара и с глухим, жутким ударом рухнула на жёсткий асфальт. Звук падения – тяжёлый, отвратительный, пугающе отчётливый – разнёсся в наступившей звенящей тишине вечера. Столкновения хрупкой плоти с твёрдой поверхностью. Предвестия беды, возможно, даже трагедии.
И тут… я увидел кровь. Багровый поток хлынул из раны на затылке, расползаясь по серому асфальту. Время как будто замедлилось, а я сам оказался отстранён от его стремительного потока, и каждое мгновение растянулось до мучительно долгого искажения, как в кошмаре. Передо мной развернулась сцена, запечатлённая в ужасающей детализации: спутанные рыжие волосы, рассыпавшиеся вокруг её головы на пыльном, грязном асфальте; бледное, измученное лицо, измождённое гримасой невыносимой физической боли; зелёные глаза, потерявшие всякий фокус и блеск.
Мгновенно я вскинул руку, быстро махнув Хасану, призывая его к немедленному вмешательству. И тут же плавно опустился на корточки рядом с неподвижно лежащей Камиллой, тщательно