праве быть именно там, где он есть.
Годы, а ему было уже за пятьдесят, не согнули его спину и не притупили взгляд. Наоборот, они словно отточили его черты, как точит время грани горного хрусталя, делая их более чёткими и выразительными. В его глазах жила та особая мудрость, что приходит к человеку не с возрастом, а с пониманием жизни и своего места в ней.
Имя Бирназар бия знали все – от малого ребёнка до седого старца, от пастуха до манапа. Оно передавалось из уст в уста, как древняя легенда, обрастая новыми подробностями, но не теряя своей сути. Говорили, что его слово весит больше, чем золото, что его решения справедливее, чем сама справедливость, что его мудрость глубже, чем воды Иссык-Куля.
От берегов священного озера до бескрайних казахских степей не было человека, который не слышал бы о Бирназар бие. О том, как он примирил враждующие роды одним словом, как спас целое племя от голода своей предусмотрительностью, как его советы помогали людям находить правильный путь в самые трудные времена.
И вот теперь он ехал по долине, направляясь к аилу Боорсок бия, и сами горы, казалось, склоняли свои вершины перед ним, а ветер затихал, чтобы не тревожить важного гостя. Люди в аиле замерли в ожидании – они чувствовали, что приезд такого человека не может быть случайным, что он несёт с собой перемены, важные не только для них, но и для всего народа.
За Бирназар бием следовала свита – избранные джигиты, мудрые советники, верные слуги. Они двигались как единый организм, как стая благородных беркутов, следующих за своим вожаком. Пыль из-под копыт их коней поднималась к небу, словно земля сама кланялась этим всадникам, несущим с собой дыхание больших перемен и великих событий.
Конь под Бирназар бием был особенный – вороной масти, той самой, что темнее самой тёмной ночи в горах. Говорили, что такие кони рождаются раз в сто лет, когда звёзды складываются особым узором на небе, а духи предков спускаются на землю, чтобы благословить новорожденного скакуна. Его шкура блестела на солнце, как поверхность горного озера в безветренный день, отражая солнечные лучи и играя множеством оттенков, словно дорогой шёлк.
Сбруя на коне была под стать всаднику – каждая пряжка, каждый ремешок говорили о власти и достоинстве того, кто восседал в седле. Серебряные накладки, тонкая работа кожевников и ювелиров – всё это складывалось в единую песню о величии и мудрости, как складываются в единую мелодию звуки комуза в руках настоящего мастера.
Чапан Бирназар бия был соткан из такого тонкого сукна, что, казалось, он мог бы пролететь сквозь кольцо, как это делают невесты на тоях. Золотые нити узоров на нём переплетались, рассказывая древние истории о подвигах батыров и мудрости биев. А тебетей из чёрного меха, венчавший его голову, был подобен короне, дарованной самими небесами.
За ним, соблюдая почтительное расстояние, двигалась свита – несколько десятков всадников, каждый из которых знал своё место в этом живом потоке, как знает своё место каждая капля в горной