полудню все жители застыли, как силуэты в музее восковых фигур. Их уничижительные взгляды сопровождали две повозки. Из телеги Вернона доносилось похрюкивание свиньи, в телеге Редклиффа эту роль играл он сам. Он плевался и крякал, показывая этими действиями свое презрительное отношение к этому месту и к его жителям. Он глядел прямо и гордо, будто говоря: «Ничего, ничего, теперь-то я заживу вам на зависть». Жены в обоих семьях согнулись под тяжестью стыда, хотя Клэр до конца не понимала, почему ее терзает это чувство. Ведь ее героя оклеветали, а сына похабным образом втянули в связь с ведьмой. Гвеннет напоминала пойманную беглую служанку, замершую в ожидании удара кнута хозяина.
Жители были поражены наглостью юной ведьмы. Внешне она не выказывала никаких чувств и безучастно оглядывалась по сторонам. На уровне подсознания она ощущала себя ребенком, прячущимся в огромном доме, в котором где-то за стенами ходит разгневанный родитель. Эта сущность внутри нее ранее не давала о себе знать. Это была неизвестная ментальная субстанция, жаждущая встречи с ней путем выхода наружу. Создавалось впечатление, будто этот гнев поселился внутри нее не ради уничтожения ее самой, а скорее наоборот. Эдвин лежал на куче старого хлама, скрестив руки. Он запрокинул голову назад и закрыл глаза. Его слегка покачивало от кривых колес телеги. Внутри него тоже начало зарождаться что-то подобное состоянию Эвелин, но он был настолько отстранен от себя и от своих чувств, что пока еще не понимал даже того, что происходит во внешнем мире. Кляча Редклиффа еле тащилась следом за телегой Вернона, и вот, уже на выезде из поселения произошло следующее. Эвелин испытала состояние, похожее на контузию после взрыва. Перед ее лицом с металлическим лязганьем пролетело несколько дробинок, продырявив мешки с вещами. Жильцы с громким вздохом попадали на землю. Черилин и Гильберт прятались за колесом. Вернон повалил дочь на дно телеги, закрыв ее своим телом. Выстрелы продолжились. Дробь пробила стенку телеги и отстрелила кусок копыта свиньи. Животное с пронзительным визгом повалилось на бок, придавив своей тушей ногу Гвеннет. Вернон уверенным жестом обеих ног оттолкнул свинью в угол телеги. Он, перекрикивая свист пролетающих снарядов, спросил: «Ты цела?», на что жена кивнула головой и подтянула под себя обе ноги. Взвизгивающие женщины прятались в своих домах. Мужчины затаились за углами домов, осторожно выглядывая на улицу, с которой шел обстрел.
– Тварь! Ты думала убить моего отца и спокойно уехать!?
Мужчины, находясь в укрытиях по обе стороны улицы, встретились взглядами, полными недоумения, и один из них произнес: «Это же голос Николаса!».
– Вылезай из телеги! Слышишь!? – Его голос срывался на плач.
Сзади на Николаса налетел Уильям и направил дуло ружья в небо. Прозвучал еще один выстрел.
– Сынок, прекрати, этим ты не вернешь его!
– Не называй меня так! – С недетской яростью завопил Николас. – Я отомщу! Пусти, я перестреляю их как бродячих собак!
Он не сдержал поток эмоций и упал на колени в слезах.
– Убирайтесь,