застыл безмолвный вопрос.
– Не знаю… – после короткого молчания обронил он и опустил взгляд на колени.
Она провела пальцами по его волосам, поправив прическу. Проявляя очаровательную способность смягчать серьезность своих слов, она произнесла:
– Боль утраты не бесконечна, просто проживи ее.
Он ничего не ответил, лишь отвел взгляд в сторону. Ветер становился холоднее, гоняя по воздуху запах речной воды. Они просидели молча примерно полчаса, оставшиеся до темноты. Агнесса неотрывно смотрела на постепенно скрывающий за горой солнечный диск, Николас бегал взглядом по сторонам. Уловив легкую дрожь ее тела, он снял с себя безрукавную накидку из овечьей шерсти и накинул на ее белые плечи. Их силуэты на фоне красно-желтого неба спустились с камня на землю и неторопливо направились обратно в деревню через поля.
Эдвин оттянул кусты и пропустил Эвелин вперед, они пришли к тому самому берегу, где впервые увиделись. Он впервые обратил внимание на корзинку в ее руке и постыдился того, что не помог девушке нести эту тяжелую, доверху набитую кладь. Когда закатное зарево обрисовывало горизонт алым светом, воздух наполнился прохладной сыростью. Казалось, жабы соревновались, кто из них квакнет громче. Зеркальная гладь воды, местами усыпанная желтыми листьями, была непоколебима, как расплавленная сталь в ожидании перевоплощения в новую форму выплавки. Эдвин украдкой любовался девушкой, рискуя заработать косоглазие. Он всякий раз отводил взгляд, когда она поворачивалась в его сторону. Где-то на том берегу прозвучал выкрик неизвестной птицы, после которого парень заговорил.
– Однажды он выпорол меня за кражу только потому, что меня заметили, хотя сам же меня этому и научил.
Эвелин положила свою головку на колено, чуть улыбнувшись, и эта улыбка заменила стон понимания. Она ответила, не выдавая ни лицом, ни голосом никаких чувств:
– Есть на свете истина, которая познается через страдания.
Эдвин оттянул воротник рубахи, под которым остался шрам, походящий на толстого червя, паразитирующего под кожей. Эвелин пугливо смутилась, будто он скрытно из кармана показал ей пистолет. Ей потребовалась примерно минута на расщепление этого чувства, после чего она спросила:
– Как ты думаешь, есть ли поистине счастливый человек? Ну вот хотя бы в этой деревне?
«И это я!» – прозвучало в его мыслях.
– Не знаю, наверное, есть. – Произнес он вслух.
Такое разногласие в его сознании погрузило его в мертвенный туман бессмысленности, который был рассеян ее словами:
– Кажется, мне пора, а то придется гореть в аду за такие поздние прогулки. – Она выделила последние слова таким тоном, каким дети, дразнясь, повторяют слова, вызывающие у них насмешку.
Эдвин взял ее корзину и оттянул ветки куста, пропуская Эвелин вперед. Он окинул взглядом берег и реку, безмолвно прощаясь и благодаря это место за возможность провести время рядом с ней. Они разошлись по разным сторонам в пустом сумраке главной улицы, где уже не было ни единой души.
Эдвин