плечами.
– Так вот, я думаю, и это кажется мне более чем логичным, что причина
возникновения такой системы религиозного мышления – это потребность
сознания в том, чтобы иметь какие-то объяснения вещам, лежащим за
пределами наших знаний. Ну так ведь?
Ответа мужчина не дождался.
– С тех пор, разумеется, знания наши усложнялись, да всё усложнялось, так и
религия из нагромождения идей и образов выстроилась в то, что мы имеем, пройдя свой долгий путь рука об руку с нами.
– Но ведь я не спрашивал тебя про историю религии, – заметил Гайгер. – Я
тебя спросил про Бога, веришь ли ты в него.
Куто широко улыбнулся, попытавшись откинуться спиной назад, очевидно, на
мгновение забыв, что он вовсе не в удобном кресле.
– Ну вот смотри, – сказал он, подавшись обратно вперёд, – представь себе: видишь ты высоко в небе стаю птиц. Видишь?
Гайгер, словно повинуясь неведомому ранее инстинкту, посмотрел куда-то
вверх.
– Вот, значит, стая птиц там, в небе, летит… – Куто не на шутку задумался, силясь облечь свои мысли в нужные образы и слова. – Ты смотришь на них, на
птиц, стало быть, и неважно, сколько их там: дюжина, два десятка или вообще
только семь. То есть неважно, какое количество…
– Ну… – протянул Гайгер, продолжая смотреть куда-то вверх, где находилось
его воображаемое небо. – Допустим, так…
– Так вот… если Бог всё же существует, то тогда и количество тех самых птиц
строго определённое, поскольку Богу всё ведомо, Бог всё видит, так нас учит
Евангелие. Значит, Бог знает точно, сколько птиц я увидел, даже если сознание
моё этого и не отразило. Ну а коли Бога не существует, то в нашем примере
невозможно с точностью сказать, сколько именно птиц мы увидели, поскольку
некому было этого знать, некому было посчитать… Если так, то допустим, я
видел, ну, например, меньше десятка, но больше одной птицы. Однако это не
означает, что там было девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три или две
птицы! То есть я видел сколько-то птиц, но ни девять, ни восемь, ни семь и так
далее. Я хочу сказать, что такое число невозможно представить как целое. Вот и
вывод: получается, что Бог-то всё-таки существует!
Гайгер наконец вернулся с воображаемых небес обратно в тёмную каюту.
– Что за хрень ты несёшь? – спросил он Куто, качая головой, но
одновременно улыбаясь.
Мужчина рассмеялся и был готов что-то ответить, но его опередил раскатистый
бас отца Фландрия, который, как оказалось, всё это время слушал разговор
путников с тем вниманием, которое не было смыто потоками выпитого
спиртного.
– Argumentum ornitologicum! – латынь, несмотря на заплетающийся язык, далась священнику довольно естественно.
Голос Фландрия каким-то магическим образом подействовал на пребывавшего
доселе в забытьи послушника. Тот буквально вскарабкался обратно на свою
койку,