Фёкла?
Неужто старая карга, которая силу мою вчера вечером Кощеевой шкатулкой высосала, и есть бабка из её рассказа? Старуха рассмеялась и, прислонив метлу к ступе, провела ладонями по лицу, словно умываясь, а как закончила, увидел я то, чего даже в мыслях допустить не мог.
– Матушка?
Не виделись мы с тех пор, как оставила она меня, шестилетнего, подкидышем на пороге хижины колдуна старого, но лицо её такое же, ухмыляющееся, навсегда врезалось в мою память.
– Что всё это значит?
Ришка хотела было выбраться, но не дал я ей – ни к чему сейчас геройствовать. Видно, нас обоих во что-то втянули. Теперь бы понять, во что именно.
Огненный волк зарычал, а всадник его спешился, и теперь-то я смог разглядеть его костюм. Мужской, а угадывается что-то общее с одеянием девицы. Значит, соплеменник её бабки пожаловал.
– Отойди, колдун, не мешай мне дочь нашей общины забрать.
Всадник был широк в плечах, но, с виду, пониже меня и немного моложе. Шапка светлых, как у Ришки, волос подрагивала на лёгком ветру, молодое лицо обрамляла тонкая волосяная поросль.
Я криво ухмыльнулся, и не думая подчиняться.
– Не то что, залесник? Думай, кому дерзишь. Ишь, какова борода – волосок к волоску, не привыкшая, видно, растрёпываться в бою. Смотри, как бы не привязали к хвосту горной птицы! Ей скорости не занимать, даже твой щенок не догонит!
– Не в том ты положении, колдун, чтоб перед девицей кичиться. – Залесник, как бы невзначай, положил ладонь на обух торчащего из-за пояса топора. – Отойди. Не то подсобить придётся.
Колдунья рассмеялась.
– Да ты, Ришка, зря времени не теряла, вон как сынка моего охомутала. Был послан вещицу волшебную отобрать, а сам защищать кинулся!
– Да что тут творится-то? – Я позволил себе назад посмотреть: девица во все глаза уставилась на ведьму, сама дрожала всем телом. Вот уж кому сейчас труднее всех… – Ты же напала на меня, а Хозяин Дедушка меня спас от тебя…
Мерзкий хохот эхом прокатился по поляне.
– А пошла бы ты с огненным волком по доброй воле? Придумали мы всё, обманом заманили тебя. Бабка твоя много лет назад сбежала в мир ваш, там замуж выскочила за деревенского простака, и осела. Долго её тут искали-разыскивали, а как поняли, куда подалась беглянка – меня помочь попросили. Платой мне был Перунов Цвет, но сорвать его в том мире лишь дитя от её крови могло, и только после её смерти, вот и осталась я там. Только в мире, волшебства лишенном, красота моя увядать стала, старела я быстро. А как только приехала ты, так и решили мы с Домовым, что разыграем тебя. Ты придёшь в этом мир да долг своей бабки выплатишь, а я свою плату получу.
Видать, от бессилия, прислонилась девица лбом к спине моей, коснулась ладонью бока, и, посидев так немного, поднялась и к широкоплечему юноше отошла.
– Верни меня домой, всадник.
– Не пристало бабе мужику указывать, – рыкнул он низким голосом, но девица даже бровью не повела. Лишь сощурилась да подбородок задрала.
– Своей бабой