попадитесь мне только! – разъяренным быком взревел крестьянин и понесся на воров, потрясая своим оружием.
Карл, Стефан и Томас бросились врассыпную, не забыв перед этим прихватить с собой мешок с яблоками. Феликс предпочел остаться на дереве, а Вермандо застыл на месте как вкопанный. Он не понимал зачем его товарищи убегают и почему нельзя просто договориться с этим Гарольдом.
– Беги, идиот! – прокричал ему с дерева Феликс. – Он ведь зашибет тебя!
Юный аристократ удивленно задрал голову вверх, посмотрев на друга. Затем перевел взгляд на уже нависшего над ним фермера, замахнувшегося для удара. И мальчик побежал. Еще никогда в жизни он не бегал так быстро. Еще никогда не ощущал он в ногах такой легкости, а его сердце не колотилось так сильно. Азарт погони, нависшая над его жизнью опасность и адреналин в крови зашкаливали. Практически слетев с холма, он встретился с остальными товарищами, и они вместе понеслись по грязным деревенским дорогам, поднимая в небо облака пыли и весело хохоча. Разъяренный Гарольд от них не отставал. Перемахнув через забор, Вермандо оторвался от компании и обернулся, чтобы проверить, где те бегут. Споткнувшись о торчащий из земли пень, аристократ перелетел через него и упав на бок, скатился по невысокой насыпи вниз. Ободранные колени и локти обожгло рваной болью. Открыв глаза, мальчик сперва увидел начищенные до блеска строгие мужские туфли. Когда он медленно поднял взгляд, тело потеплело, налившись громадой ужаса. Над ним возвышался сам Домианос Морнэмир собственной персоной. Его лицо было искажено гримасой ярости, а за спиной мялся Оливер. Во взгляде графа было столько злости и отвращения, что Вермандо весь съежился. Страх накрыл его с головой, заставив опустить глаза в землю и поспешно поднявшись, отряхнуть одежду. Позади наследника, точно также опешив, застыли его друзья. Скользнув по крестьянам полным нескрываемого презрения взглядом, мужчина резко развернулся и сев в карету, скрылся из виду. Оливер побежал следом, давясь пылью из-под колес.
– Что это было?.. – прошептал бесшумно подошедший к нему Стефан.
– Ты что – сын Домианоса? – скривился то ли от удивления, то ли от негодования Томас.
– Ты врал нам?! – возмутился Карл.
– Я… я… простите меня, – прошептал мальчик и размазав потекшие по лицу слезы, бросился прочь.
– Ну и дела… – протянул Томас, почесав затылок. – Вот Феликс-то удивится…
—–
«Ибо Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает. Если вы терпите наказание, то Бог поступает с вами, как с сынами. Ибо есть ли какой сын, которого бы не наказывал отец? Если же остаетесь без наказания, которое всем обще, то вы – незаконные дети, а не сыны». – Евр. 12,6-7
Его сиятельство Морнэмир спустился в подвальное помещение вслед за крупным, почти вдвое шире его в плечах, стражником. Пахло канализацией и чем-то тухлым. Пламя факела осветило выросшую на сырых стенах мшистую плесень. Наконец, они пришли к самой дальней камере замурованного под землей коридора. Безмолвный гигант остановился возле решетки