кони тоже взбесились от запаха шкуры. Из-за этого, моим людям, пришлось отказатся от того, предлагаемого трофея.
– Уж как тут забудешь! Особенно то, как по твоей милости я здесь оказался. Дали бы мне возможность с тобой поквитаться? Али ты бы струсил, один на один на клинках? Позабавим этих дикарей?
– Это мы всегда успеем. А теперь нужно подумать, как тебя отсюда вытащить. Я тебя сюда затащил по ошибке, запомни, не по злому умыслу. Я тебя и отсюда постараюсь вытащить. Но для этого ты поможешь мне ещё одно доброе дело сделать.
– Что это ты вдруг раздобрился? – удивлённо посмотрел на Бури Игнат, – С каких это пор, бусурманин* вдруг, проникся чувством долга, как у вас принято говорить, к неверному?
– И чувством долга, кстати, тоже, – спокойно ответил Бури, – Мы с тобой оба воины, и если между нашими странами нет войны, а её между ними нет и надеюсь не будет, то и мы должны помогать друг другу из чувства воинской солидарности. Кроме того, у нашех с тобой Великих амиров*, теперь есть общий враг. Это Орда*. Ты думаешь, мы в эти болота из чистого любопытства приехали? Да пропади они пропадом, вместе со здешними волками! У меня имеются вполне достоверные сведения о коварных замыслах ордынского царя* по отношению к вам, но я не знаю, как лучше это донести да ваших нойонов*. Их, кажется, обоих Адамами зовут? Вот ты мне и поможешь, заодно тоже перед ними покаешься за свой проступок, сделав и для своих нойонов* доброе дело.
– За что я должен каяться? – начал возмущаться Игнат, – Сюда я попал не по своей воле, а по твоему коварству. Я предан делу моей страны и моему князю. Об этом вся Москва знает, и если надо, за меня вступится мой знакомый княжеский дружинник. Я не обязан ни перед кем искуплять вину, которой за мной нет.
– Тихо, тихо, тихо, – стал успокаивать его Бури, – Остынь. Что касается твоего здесь пребывания, то пить надо было меньше. А я в этой заморочке, как у вас любят говорить, лишь сделал своё дело, тоесть, как воин выполнил свою задачу. А что мне поставили её именно такой, так это уже не моё дело. На это у меня есть мои амиры*, а им всегда виднее. Моё дело не обсуждать, правильно ли они поступают, а выполнять. У вас в Москве, я думаю, что поступили бы так же, а не иначе. Или я не прав?
Игнат промолчал.
– Теперь по поводу твоей вины, – продолжил Бури, – Если бы вы, в своём кабаке, не нажрались до какиного* визга, подобного не случилось бы. Настоящие воины не должны себе этого позволять. Я не говорю, что в войске должны все быть трезвенниками. Зачастую хмель даже помогает в бою. Но напиваться до такого? Что же касается твоей вины вообще, так мне это совершенно не интересно. Это ты своим нойонам* будешь объяснять и доказывать, что ты не «верблюд», и тем более, не двугорбый. Ещё не факт, что они тебе поверят. Так что, виноват ты, или не виноват, а вину искуплять всёравно придётся! Тут как не крути, а деваться тебе, теперь уже не куда!
– Что от меня требуется, – успокоившись,