Не то беды накличешь, и от них, и от меня вдобавок.
– А спаивать то и нечем, воевода, – ответил купец, назвав эмира* кешиктенов* на русский манер, – Вон, вас какая арава! По чаше вина до баньки, да по паре после, а оно и закончиться. Ты думаешь у меня его так уж и много? Это тебе не корчма*! Его из местных продуктов не сделаешь. Потому, приходится покупать у южных купцов, проезжающих мимо. А они народец ушлый, дерут втридорога. Поэтому, вина много не напасёшь. А что три чаши для твоих быков? Это так, тьфу!
– Насчёт моих людей, полегче, – фыркнул Байондур, – Они не буки*. Они у меня настоящие чулбарсы* и чул буриси*.
Тем временем прибывшие ордынцы набросились на еду. Простые аскеры*, может быть и не сделали бы этого без ведома Байондура, но пример подали кешиктены*, которые не стали дожидаться разрешения их эмира*. Тон в этом задали Нахал и Хула. Как конгураты*, они считали себя «белой костью» среди таких же кешиктенов*, как они. Байондур, как кыпчак*, для них был всего лишь выскочкой, по воле фортуны, а может по чьему либо недоразумению, поставленный в этом походе над ними эмиром*. А коли так, не заглядывать же ему в рот, даже по таким мелочам? Байондур это прекрасно понимал, а потому старался не обострять отношения с подобными сослуживцами, да ещё и «по мелочам». «Себе выйдет дороже», думал он. В таких случаях, Байондур, лишь нахмурив брови, старался демонстрировать «гробовое» спокойствие, сохраняя тем самым перед присутствующими своё собственное лицо. В таких случаях он вспоминал Тимура и сожалел, что служит не у него. Тот давно у себя покончил со всякими там родоплеменными традициями и издержками за разного рода проступки, а то и просто неуважение к его амирам*. Карал он беспощадно, не беря во внимание ни родословные провинившехся, ни их чины, и даже прежние заслуги.
Похватав самые аппетитные куски балыка и проглотив их почти не разжёвывая, Нахал и Хула схватили кубки с вином, предназначавшиеся хозяином застолья для Байондура и Бек-Тута. Они тут же опрокинули их себе в глотки. Байондур с Бек-Тутом постарались не заметить и это, взяв медные чаши, из которых пили даже не кешиктены*, а простые аскеры*. Больше всего им было неудобно перед этим торгашом урусом*, который в сложившейся ситуации, начинал понимать, кто в этой «компании» ордынцев* истинный хозяин положения. Байондур и Бек-Тут продолжали сохранять на лицах «хорошую мину при плохой игре», а пиршество между тем продолжалось. Дурной пример, как известно, заразителен. Глядя на Нахала с Хулой и при молчаливом попустительстве Байондура с Бек-Тутом, остальные ордынцы*буквально выхватывали «из под носа» друг друга «куски» пожирнее. Как бы они из-за этих «кусков» не попрошибали головы друг другу, в сердцах подумал Семён. Во дворе торака* появился запоздавший вали* Раис. Увидев происходящее, он всё понял, и встав в стороне, подозвал к себе Семёна. Они сели рядом с Байондуром и Бек-Тутом и стали обсуждать свои текущие дела, также делая вид, что не понимают