деле. Все ценные товары, которые будут захвачены на кораблях и в береговых лабазах* торговцев, этими же кораблями будут доставлены в Сарай-Калмук*, а оттуда переправлены в Сарай*. Доставить их туда сразу, этими же кораблями, возможности нет. Кутлук-Бек говорит, что на реке Саре*, много отмелей, где большие суда не пройдут, сядут на мель. Тохтамыш же идёт на Москву, чтобы наказать урусов* за Саснак Кыры*, где те разбили беклярибека* Мамая.
– Довольно! – прервал его Анфал, – Дальше, уже философия. Она, нам не интересна. За то, что рассказал, мы пока оставуляем тебе жизнь. Ну а дальше, как будешь себя вести. Я тебя, назначаю крестоносцем. Да не дёргайся ты так! Что шарахаешься не по делу? Веры менять тебе не надо. Будешь, следовать с нами туда, куда понадобиться и тащить за собой этот каменный крест, на котором сейчас сидишь. И как тебя ещё после при этом называть? Ты теперь и есть крестоносец, в прямом смысле! А чтобы ты, ничего худого не задумал и не пытался сотворить, например, удрать, за тобой будет посматривать наш надёжный человек. Пахом, подойди сюда!
Из толпы, стоявших полукругом ушкуйников* вышел огромного роста и телосложения верзила. Он подошёл к Анфалу с Нахалом.
– Это теперь, твой «ангел-хранитель», – представил Пахома Анфал, – Слушайся его во всём, и не вздумай «дёргаться». Мало того, что он может из тебя шашлык сделать, он, кроме всего прочего, единственный среди ушкуйников*, как это у вас называется? Вспомнил, болавоз*. Он ялдонит всё живое, что только движется. Если будешь плохо себя вести, он в тебя так свою ялду впендюрит, мало не покажется. Пахома может выдержать разве что его собственная ослиха, да и та, при случке с ним, потом долго орёт от ужаса «и-а, и-а». Так что имей это в виду! А твоя ослица, Пахом, пусть помогает этому чудаку на букву «мыслете»*, крест таскать, иначе мы его надорвём раньше времени, а он нам ещё понадобится. Тягловая сила никогда и никому не была лишней.
Стоявшие полукругом люди, разразились весёлым хохотом.
– Ну а теперь, всем всё приготовить, и ждать моей команды, – обратился он к своим ушкуйникам*.
Тем временем Авмросий, переплыв через Волгу*, прибежал домой к отцу, и всё рассказал о случившемся за Волгой*.
– Где ты в последний раз видел Карпуху с Маруськой? – спросил у него Никифор.
– Я их только слышал, – ответил тот.
– Где это было? – переспросил купец.
– Они кричали с берега и звали меня к себе. Но я не мог к ним пробраться. Между нами было много этих, страшных людей, и я сразу кинулся в реку.
– Ясно, они могли ещё ждать, пока ты уже плыл сюда, – сказал Никифор, – Побудь здесь с Ивашкой, а я пойду, покараулю их на берегу.
Купец прибежал на берег Волги*. Он долго бегал вдоль берега, присматривался к воде и всматривался в другой берег. Кроме тихого всплеска волн о берег, Никифор ничего больше не слышал. Когда он ещё раз внимательно всмотрелся в очертания противоположного берега, то ему показалось, что вдоль круч,