частенько хлопали его по плечу и на полном серьезе спрашивали:
– Когда ж ты, Ванька, займешься настоящим делом? И как тебе не надоест с таким дерьмом возиться? Всю жизнь человек чужим умом торгует, из всякой головы черпает и продает.
На что Сытин скромно отвечал:
– Кто к чему приставлен, братцы… Вот вы говори те – дерьмо, а сами ко мне в лавку за дерьмом посылаете. Значит – интересно.
Сам Ванька хорошо понимал, что книжный бизнес неминуемо должен в ближайшее время пойти в гору. Грамотных людей в империи становилось все больше, то там, то сям возникали общества и комитеты внедрения грамотности, в самых глухих деревнях строились школы, на заводах прогрессивные капиталисты платили повышенное жалование рабочим, обучавшимся в рабочих школах. Во второй половине 1870-х годов правительство постановило обучать грамоте призванных в армию новобранцев. Кроме того, развитие промышленности влекло за собой лавинообразный рост бумагооборота. Бухгалтериям, архивам, секретариатам и прочим конторам требовались бланки, кассовые и конторские книги, каталоги, прайсы, пустографки, ордера, журналы. Весь этот задел пока еще можно было оседлать, ибо крупных издательских компаний в России просто не было. Их еще предстояло создать.
Но построить дело не имея под ногами фундамента невозможно, Сытин это знал точно. Поэтому он пока копил деньги, подлаживался под хозяина и готовил почву для будущего дела.
Действительно, как и говорил Шарапов, купцов, даже мелких, интересовавшихся книгами на нижегородской ярмарке было мало. Но без них развивать дальше ярмарочную книжную торговлю было просто невозможно. Вот тогда Ванька и понял, что то чего нет он может создать сам. А может и не понял, а сделал именно на каком-то наитии. В результате у него получилось нечто подобное тому, что сейчас мы называем «многоуровневым маркетингом» или «торговой пирамидой». Уже в конце своей жизни Сытин рассказывал, как ему удалось за несколько лет поднять ярмарочную выручку в двадцать раз, с пяти до ста тысяч рублей:
«Вот идет мужик типа некрасовского Власа, в сермяге, крестится на выставленные духовные картины и ужасается вслух на чертей.
– Что, старец, ужас, знать, берет? – говорю ему.
– Да, детко, боязно умирать, если таким вот в лапы попадешь.
– А ты что делаешь? – спрашиваю.
– Я водолив на барже. Дела здесь мало, сидим всю ярмарку на одном месте, отливаем воду из баржи.
– Хочешь, я выучу тебя торговать божественными картинами?
– Ну поучи, милый! Да только как ты выучишь: я неграмотный, до старости дожил – и к торговле не привычен.
– Пойдем в лавку, я подберу тебе картин на полтину серебра, будешь купец: продашь своим водоливам и барыш получишь.
Так мы сговорились начать торговлю с дядей Яковом. Прошла неделя, В следующее воскресенье он весело влетает в лавку, жмет руку.
– Спасибо, молодец,