Вообще же гиляки довольно красивый народ. Кожа их смуглая, черты лица татарские, глаза большие; волосы черные густые, заплетеные в косу, спереди посередине пробор. Борода довольно густая. Одежда их состоит из тулупов, сделанных из собачьих шкур вверх шерстью; ноги необутые. У некоторых я видел японские шляпы. Женщины некрасивы, похожи на калмычек. Кос не носят, а подстригают сзади волосы. Паткин ввел нас в юрту свою. Юрта эта состояла из двух отделений, выстроенных из мелкого леса. Переднее отделение устроено навесом. К стенам пристроены скамьи, на которых держат на привязи собак. Из этих открытых сеней дверь ведет в жилую юрту, т.-е. четырехугольную комнату с очагом посреди и с отверстием над ним в плоской крыше. Вокруг стен широкия полати. По стенам развешаны стрелы, луки, ножи и другие промышленные орудия. На очаге огонь горит постоянно, – около него гиляк проводит большую часть своей жизни, куря из маленькой медной трубочки. Над очагом повешены большие чугунные и медные котлы, вымениваемые гиляками у японцев, с которыми они ездят торговать в Аниву. Пищею гиляку служит всякого рода рыба, киты и нерпы. В юрте очень неопрятно. Между сидящими около очага было две женщины – они не прячутся от гостей. Просидев с полчаса в юрте, мы пошли с Паткиным смотреть его огород. Он очень гордился им. По словам Невельского, гиляки считают большим грехом копать землю и полагают, что кто начнет рыть землю, тот непременно умрет, и потому с большим трудом уговорили некоторых из них разводить огородные овощи. Когда мы воротились в Петровское, обед был уже готов. После обеда еще долго сидели; видно было, что Невельскому хотелось подольше остаться с женой. Когда начало смеркаться, я решился подать знак к отъезду. Общество поднялось и пошло к шлюпкам. Когда мы отвалили, семь выстрелов отсалютовали начальнику зимовья. Мы встали на шлюпке и махая фуражками простились с остающимися.
Подъезжая к выходу из гавани «Счастья», мне послышались крики в зимовье. Не понимая, что бы это было, я ничего не сказал, чтобы не обеспокоить напрасно Невельского. Мы уже готовы были спуститься в море, когда я увидел бегущего но берегу человека. Я передал об этом Невельскому. Мы остановили гребцов и услышали слова «деньги оставили». Тут я вспомнил, что я оставил у М. Бачмановой на сохранение 6,000 руб. сер. сахалинской кассы, прося ее отдать мне их, когда мы поедем на судно. Мы оба позабыли об этих деньгах. К счастью подле катера нашего шла байдарка, я пересел на нее и поехал в зимовье, катер же продолжал свой путь к судну. Когда уже совсем стемнело, я приехал на судно. Там уже все было готово к молебну. Гиляк Паткин тоже был взят по-моему приглашению на «Николай». Он с удивлением рассматривал богатые каюты корабля. Молебен служил отец Гавриил в кают-компании. После молебна он сказал небольшую проповедь, довольно хорошо составленную. Гиляк Паткин все время крестился, он даже носит крест на шее. Невельской окрестил четырех гиляков по их желанию.