управлять. Для того чтобы было чем наслаждаться.
В Тимохине, однако, обнаружилась сила воли, чтобы противостоять этим тягостным душевным позывам. Он убеждал себя – и не без успеха – в том, что он не просто человек, прожигающий жизнь, а её исследователь, учёный, каталогизатор и пловец против течения.
Людям нужно общаться. Нужно вступать в контакты – половые, ментальные, интеллектуальные и всевозможные иные, чтобы заполнять пузырь осмысленности, болтающийся у них то ли в голове, то ли где-то в области живота.
Без осознания движения, без рождения смыслов, пусть и категорически обманчивых, человеческая жизнь превратится в гулкую пустоту.
Сказать по правде, в детстве Павел почти не занимался онанизмом. Почти не занимается им сейчас. Любой современный доктор скажет вам, что он необходим – и я с ним полностью согласен – если и не как чувственный эксперимент, то как физиологическая потребность избавляться от застаревших сперматозоидов.
Но Павел рассуждал иначе. Он видел в удовлетворении собственной физиологии путь к предательству себя настоящего, себя духовного. Ему явственно казалось, что он вступает в подчинение каким-то иным, чужеродным силам, которые пытаются удержать его в подчинении, а точнее говоря – в рабстве.
Мне до его высот далеко. От власти секса освободиться не удалось. Мы занимаемся им с женой регулярно.
Впрочем, в последние годы не слишком часто. Раз в неделю. Или даже в две. На самом деле после сорока не так уж и хочется, да и работа с повседневными семейными делами отнимает слишком много сил.
Жене я не изменяю, мне это ни к чему. Слишком проблемно, да и дорого заводить бабу на стороне.
Жена, полагаю, тоже верна мне.
Нет, не полагаю, а уверен. У неё просто нет времени на левые повороты.
Сексуальных ласк от жены мне хватает, а в душевном общении с иными личностями я, в общем-то, никогда не нуждался. Стремление сблизиться с другим человеком – это на самом деле проявление слабости. Я далёк от своего героя в проявлениях силы, но и не настолько потерян, чтобы зарываться в души и плоти каких-то случайных женщин.
Я им не нужен. Они меня не утешат и не успокоят. Как и я их. Так что нечего обманывать себя.
Способность выстраивать от каждого явления дорожку к первопричине, умение вычленять главное и откладывать второстепенное, талант воспринимать всю окружающую реальность в целостности, в единой связи всех наполняющих его элементов довольно скоро открыли Павлу глаза на собственную природу и сущность этого мира.
Из несостоявшегося брака он торопливо выбрался словно из густой и плотной паутины – ещё более жестоким и равнодушным по отношению к окружающему миру и ближнему своему. Пожалуй, будет правильно сказать, что семейная привязанность как физиологическая функция организма окончательно в нём умерла.
Именно Светлана стала одним из первых человеческих существ, которых он выпил и поместил во внутреннее хранилище. Она до сих пор болтается там, и в любое мгновение он может погрузиться в переливы её невзрачной