чем беседа с бездушной картиной.
Жена вернулась не так рано, как он ожидал. Впрочем, Софья была уставшая, но настроение говорило о том, что она хорошо провела время и все, что ей сейчас остается, это с радостью сердца рассказать о приключениях, произошедших во время прогулки. Виктор заварил чай, ее любимый, с двумя ложками сахара. Себе он лишь налил воду. Расселись они на привычные места.
– Как погуляли? – спросил он, всеми силами не выдавая свою задумчивость. Спросил не из интереса, а из приличия, дабы завязать разговор и весь последующий час слушать ее мелодичный голос.
– Знаешь, прекрасно. Я так устала, что сейчас ни о чем думать не могу как об отдыхе с горячим чаем.
Виктор бросил взгляд на часы. Действительно поздно вернулась Софья, конечно, не ночью, но все же был поздний вечер. То время, когда зимой улицы поглощает тьма, а летом еще вовсю светло.
– А ты что делал?
– Вообще ничего. Умирал от скуки, читая неинтересную книгу. Ты лучше расскажи, куда ходили и чем занимались.
И она принялась рассказывать. Виктор потерял смысл ее слов на фразе: «а потом мы пошли…» Она говорила что-то о ресторане, что-то о шутке одной подруги, над которой они не могли перестать смеяться больше двадцати минут и сильном ветре, норовившем поднять подол ее легкого платья, обнажив то, что под ним скрывалось. В другое время ему было бы интересно, но сейчас его мысли возвращались к краскам, пылящимся на полке. Они как будто ждут, какую прелесть он собирается ими написать, всплывают у Виктора в голове и говорят: чего же ты ждешь? Скажи ей о своих планах и начни творить. Ей понравится. Всем девушкам такое нравится. Результат произведет на нее неизгладимое впечатление. Тут Виктор сомневался в правоте красок. Впечатление то картина произведет, да только хорошее или плохое? Он был склонен думать, что все-таки второе. Ощущал запах собственного пота. Он волновался, когда думал о таком и надеялся, что Софья не заметит капли, медленно стекающие с его рук. К несчастью, в тот момент на нем были одеты одни единственные шорты.
– …идея у нее. Но получилось очень даже весело, – губы Софьи не улыбались, однако складки под глазами говорили о ее хорошем настроении.
Виктор утвердительно кивнул, изображая интерес. Кончики губ дрогнули. Ему на самом деле было интересно, но его интерес заключался в том, чтобы голос Софьи звучал на фоне мыслей. Иногда он бы возвращался к нему, вслушивался, и, улавливая малейшую суть, вновь уходил бы в мысли. Он, как понял из практики, был отличным актером. Не сказать, что ему суждено играть на сцене, вместо рисования, но все же было чем похвастаться. Каждому человеку есть о чем вспомнить, есть, что обсудить с собственным мозгом, вот и ему было что. Он не тревожился, что Софья заметит его отстраненность, ведь это было невозможно. Глаза ничем не выдавали задумчивость, он сидел в такой позе, всем видом демонстрирующей его удовольствие,