в молодом возрасте больно вспоминать до сих пор. Как порой бывает жестока жизнь к детям!
Из дневника Полин:
«Я отошла от окна и продолжила чтение Конан Дойла, вдруг распахнулась дверь комнаты и в нее пыхтя, после подъема по крутой лестнице, ввалилась раскрасневшаяся Линка, как была в шубе и валенках с галошами, что Гриппа отыскала у себя в сарае. Наверняка еще от маминого детства остались. Но валенки были мягкими и теплыми. Гриппа заставила младшую ходить в них по участку, она боялась, что сестренка застудит ноги и потом ее придется лечить.
Разрумянившаяся после улицы Линка, сунула мне в руки пакет. В нем лежали мои туфли, которые я в спешке забыла у Северина в тот вечер, а еще большая шоколадка и записка. В ней было всего несколько строк:
«Полин, прости и не сердись. Я скоро уеду и мы долго не увидимся, поэтому не хочу быть виноватым перед тобой. Просто сейчас не могу тебе многого рассказать. Северин.»
Сердце бешено забилось, кровь прилила к лицу.
– Откуда это? – спросила я у сестры.
– Это тот парень, сосед в рыжей шапке передал.
– Как передал, Гриппа заперла нас?!
– Он подозвал меня к забору и просил отдать тебе. А пакет перебросил сверху. Еще он сказал, что подождет тебя.
– Чего же ты мне сразу не сказала? – рассердилась я на Линку, а сама, накинув на плечи дубленку и сунув ноги в сапожки уже бежала вниз по лестнице. Даже шапку забыла надеть.
Выскочив из дома, я что есть силы побежала по дорожке, боясь, что Северин не дождется меня и уйдет. Оказавшись у запертой двери, позвала:
– Север, ты здесь?
Он отозвался:
– Здесь.
Я прильнула лицом к дощатой ограде и сквозь щель увидела его.
– Подожди, я сейчас. В заборе есть дыра, мы с сестрой летом через нее пролезали. Только это в стороне. Иди направо и жди меня.
После прошедшей накануне метели намело целые горы снега и мне пришлось чуть ли ни по пояс в нем прокладывать себе путь к заветной дыре в заборе, но оно того стоит. Свобода стоит и большего!
Я, словно трактор, своим телом бороздила высокие сугробы, не обращая внимания на то, что набрала по полной в сапоги снега, не чувствовала замерзших рук, которыми помогала себе разгребать дорогу. Без шапки волосы рассыпались по плечам и спутались, от дыхания прядки у лица покрылись инеем… Когда я, наконец, добралась до отверстия в заборе, занесенного снегом, то с трудом пролезла в него в своей дубленке, рискуя порвать ее за какой-нибудь гвоздь, но я даже не подумала об этом.
Северин был уже рядом и подал мне руку, помогая выбраться из заборной щели. Его рука была спасительно теплой, в отличии от моих ледышек. После снежного плена, с растрепанными волосами, вид у меня был, мягко говоря, странным.
– Да ты вся в снегу и совсем замерзла, бедная девочка!
Он снял с себя вязанный шарф и обмотал им мою голову и шею. Шарф хранил тепло Северина, оно оживило меня.