кортежа. Двое из них по каким-то причинам лишь проводили его глазами, но третий все-таки метнул бомбу. Франца Фердинанда спасло лишь то, что неопытному боевику от волнения изменил глазомер. Смертоносный снаряд, не попав в салон автомобиля эрцгерцога, отскочил и взорвался под колесами четвертого экипажа. Шофер погиб, пассажиры и несколько человек из толпы получили ранения. Боевик, которого звали Неделько Габринович (Чабринович), проглотил припасенную капсулу с цианистым калием, но яд почему-то не подействовал, его только вырвало. Тогда он побежал к реке, надеясь утопиться. Толпа бросилась вслед за ним, выловила из воды, избила и передала в руки полиции.
Франц Фердинанд благополучно проследовал до ратуши, где произнес речь. Затем он выразил желание посетить раненых в больнице. По дороге выяснилось, что произошла путаница с маршрутом следования. У въезда на Латинский мост водитель автомобиля эрцгерцога дал задний ход, чтобы развернуться, но двигатель заглох. В этот момент раздались выстрелы. Одна пуля попала в живот Софии, другая перебила Францу Фердинанду сонную артерию на шее. Стрелявшего звали Гаврила Принцип. Он оказался рядом по чистой случайности. Опустив браунинг, Принцип попытался отравиться, но набросившиеся на него прохожие выбили из его рук пузырек с ядом и отобрали пистолет. До прибытия полиции убийцу едва не отправили на тот свет, впоследствии тюремные врачи были вынуждены ампутировать ему руку, отнявшуюся от жесточайших побоев.
Тем временем офицеры свиты тщетно пытались расстегнуть на раненом эрцгерцоге мундир, чтобы остановить кровотечение. Сделать это оказалось невозможно. Франц Фердинанд был дородный мужчина, и чтобы мундир плотно облегал его, портные шли на хитрость: они сшивали швы камзола прямо на эрцгерцоге, а потом прилаживали пуговицы, которые иначе могли отлететь. Пока догадались принести ножницы, что-либо предпринимать было уже поздно. Эрцгерцог и его жена скончались один за другим, с перерывом в несколько минут. У Франца Фердинанда еще хватило сил прохрипеть: «Софи, не умирай – живи ради детей!»
Сразу же после его смерти хорваты и мусульмане бросились громить дома проживавших в Сараево сербов. Военные восстановили порядок лишь через несколько часов.
Сараевская трагедия наделала много шума, вызвав повсеместный всплеск сочувствия к императору Францу-Иосифу, потерявшему вслед за сыном47 еще и племянника. Плохо скрываемую радость выражали лишь сербские националистические газеты. При европейских дворах был объявлен траур. Вильгельм хотел было отправиться в Вену, чтобы лично выразить соболезнование, но после того как ему дали знать, что там тоже могут оказаться сербские террористы, воздержался от поездки.
Спустя неделю политическая жизнь Европы внешне уже вошла в обычную колею. В эти летние дни 1914 года страны Антанты больше заботили свои внутренние проблемы. В Великобритании горячо обсуждался закон о гомруле (предоставление Ирландии самоуправления).