протягивая руку. – Тут обледенело.
Его ладонь была тёплой, несмотря на мороз. Она взяла её, вспомнив, как в день свадьбы он дрожал, надевая ей кольцо. «Ты моя путеводная звезда», – сказал он тогда. Теперь звёзды казались темными.
Монастырь возник внезапно – грубая громада камня, вросшая в гору. Стены, покрытые мхом, сливались со скалой, будто сама земля породила это святилище. Над входом висели колокола, обмотанные замёрзшими верёвками.
– Похоже на декорацию из «Игры престолов», – пробормотал Максим, доставая фотоаппарат.
Анна вошла первой. Внутри пахло ладаном и сыростью. Сводчатый потолок был расписан фресками, на которых ангелы с крыльями, как у летучих мышей, несли младенцев к трону Бога. Она задержала взгляд на одном из них – ребёнок с рыжими кудрями.
– Вы к нам на молитву? – за спиной раздался голос, ломкий, как сухая ветка.
Старый монах в чёрной рясе стоял в дверях, держа в руках метлу из кедровых веток. Его лицо, изрезанное морщинами, напоминало карту забытой страны.
– Мы… ищем, – начала Анна, но Максим перебил:
– Нам сказали, здесь можно поставить свечу за здравие.
Монах усмехнулся, обнажив дёсны без зубов:
– Все ищут. Одни – Бога, другие – чуда. А вы?
– Нас… – Анна потрогала живот сквозь пуховик. – У нас не получается.
– А-а, – монах кивнул, как будто такие ответы слышал каждый день. – Тогда вам в пещеру. Там икона «Утоли моя печали». Только осторожно – ступени скользкие.
Он махнул рукой в сторону узкого прохода за алтарём. Максим нахмурился:
– Может, не надо? Там темно.
– Пойду одна, – сказала Анна твёрже, чем чувствовала.
***
Спуск в пещеру оказался круче, чем лестница к монастырю. Анна шагала, держась за влажные стены, и думала, что это похоже на рождение наоборот – движение в чрево земли. Воздух становился гуще, пропитанным запахом глины и чего-то металлического, словно кровь.
Икона висела в нише, освещённая единственной лампадой. Лик Богородицы был почти стёрт, но глаза – огромные, печальные – смотрели прямо в душу. У подножия грудами лежали записки, фотографии, детские пинетки. Анна достала из кармана свечу – восковую, с золотым тиснением, купленную в ларьке у подножия.
– Помоги, – прошептала она, но не поняла, к кому обращается – к Богу, Вселенной или той девочке из сна.
Свеча задымилась, зашипела, затем вспыхнула жёлтым язычком. Анна закрыла глаза, представляя, как свет проникает сквозь каменные пласты, сквозь время, сквозь её иссохшую матку. Где-то вдали завыл ветер – или запел.
– Ты здесь.
Она обернулась. В проходе стояла кошка – рыжая, с зелёными глазами. Та самая, что являлась у окна.
– Ты… настоящая? – Анна протянула руку, но животное метнулось вглубь пещеры.
Она побежала за ним, свеча в руке колыхалась, отбрасывая прыгающие тени. Коридор сужался, свод давил на темя, но Анна не останавливалась. Наконец, она