сердечную чакру, чтобы нейтрализовать её чары.
Уже прощаясь, Сита приподнялась на носки и поцеловала Его в посиневшие губы, погладив по щеке.
– К сожалению, мне уже пора! – вздохнула она, отпуская руку.
Покинутый и растерянный, он ещё долго стоял бы и зачарованно смотрел им вслед, если бы не мороз, сковавший тело. Ведь из одежды на нём были только серо-голубая рубашка «Ив Сен Лоран», тёмно-серые спортивные брюки «Рибок» и кроссовки «Найк», навсегда примерзшие к постаменту.
Невольно вспомнив, пока Медея была в компьютерной мастерской, как Сита приходила во сне и в течение двух недель регулярно разворачивала на большом деревянном столе кожаный чехол, предлагая разные виды холодного оружия, которыми ему приходилось каждую ночь с ней биться. Ощущая астральным телом боль от порезов и уколов, когда она, как более умелая фехтовальщица, то и дело его ранила. А когда он, поначалу, отказывался с ней драться, Сита заявляла: «Отказ – это тоже выбор!» И рубила со всего маху. И он в течение двух недель просыпался в каюте весь в слезах. А сожитель Швабрин спрашивал: «Я уже полчаса за тобой наблюдаю. Что тебе там такое снится, что ты рыдаешь во сне, как баба?» «Что, не мог разбудить?» – упрекал его Аполлон, удивляясь, что шрамов на теле нет, а слёзы – настоящие! Пока однажды не появился архангел с мечом в руках и сказал Сите, выбив у неё из рук саблю: «Всё! Ему уже хватит». И осознал, что архангелы попускали эти издевательства, чтобы он не столько понял, сколько именно ощутил на своей шкуре, что с Ситой ему лучше уже не связываться.
– Это была моя бывшая, – объяснил Аполлон, когда Медея вернулась и села в «Спринтер». И направил машину в сторону её дома. По серому асфальту. Мимо серых зданий. Всё ещё видя мир исключительно в сером цвете. – Полгода назад Сита явилась ко мне в астральном теле во сне и устроила бойню! Приурочивая свои удары к тому, как невыгодно я описал её. И сказала мне на прощание, что придёт во сне ещё и снова устроит бойню, если я не стану к своим будущим девушкам более лоялен в книгах.
– Знаешь, мне тоже не понравилось, как ты описываешь своих бывших. И поэтому я не хотела бы, если честно, чтобы ты и меня описывал, если мы всё-таки решим быть вместе.
– Так ты не обманывай меня, да и всё! Не буди во мне Аполлона! Или почему, ты думала, Сократ называл свой разум – критическим? Сите не понравилось именно то, каким высоким слогом я описал во «Втором Пришествии» её прозаические измены.
– Вот поэтому-то я и не хотела бы становиться твоей девушкой, если честно.
– Ты даже не представляешь, от каких денег я сегодня ради тебя отказался!
– И во сколько же я тебе обошлась?
– В двадцать пять тысяч долларов!
– Да пойми ты, – глубоко вздохнула Медея, – когда я обнимала тебя на пляже, я не лгала. Ты действительно очень сильно мне понравился! Но как только я замечала около нас Ганимеда, ты тут же становился для меня одним из нашей музыкальной тусовки. И мои объятия сами собой разжимались. Так что