удерживая.
Это похоже на странное дежавю, почти как момент, когда я была застигнута врасплох тем полуголым парнем в душевой на нижнем этаже. Даже спустя почти неделю этот образ стоит перед глазами, словно отпечатался на самой сетчатке. Но дело не только во внешнем великолепии того, что я успела разглядеть, а в энергии, что окутала мое тело и напитала каждый крохотный атом в комнате. Сильная, неукротимая и смертоносная аура исходила от легиона римских воинов, изображенных на покрытой шрамами коже, все они в убийственных позах, заставляющих сжиматься от страха. Реалистичность татуировок настолько обескураживала, что, если бы не правила приличия, я бы наверняка осталась там на весь день, просто разглядывая детализированные изображения суровых лиц и доспехов. Удивительным было то, что вместо привычных копий и мечей некоторые из легионеров держали в руках скандинавские секиры, томагавки и различные другие топоры.
Вот когда я поняла, что больше всего возбудило мой разум в момент, когда моя грудь едва коснулась обнаженного влажного торса, – он настоящий Воин. Из числа тех, кто не моргнув глазом убивает самых отъявленных ублюдков, паразитирующих на слабостях общества. Мне не нужно было видеть его лицо или знать его имя, чтобы прийти к этому выводу, достаточно было взглянуть на его собственные доспехи, созданные из чернил.
Самая сломленная часть меня горько вздохнула, ведь за моей спиной никогда не было кого-то настолько же сильного, способного поставить на колени каждого, кто посмел причинить мне боль, а потом потребовать покаяния перед тем, как снести им головы. Если бы мне пришлось собирать армию, я бы хотела, чтобы этот Воин стал моим.
– Если ты закончила, то мне нужно быть в другом месте. – Низкий голос выдергивает меня из мысленного вакуума, возвращая в реальность. Я все еще ощущаю жар его большой ладони на моей пояснице и вопреки здравому смыслу не отстраняюсь сразу, встречая взгляд серых глаз с безрассудным мужеством.
– Дай угадаю! Там, куда женщинам вход воспрещен? – наблюдаю, как мускул на его челюсти дергается, а выступ на шее пульсирует, и у меня пересыхает во рту.
– Скорее там, где ты не врезаешься в меня при каждом удобном случае. Падать в мои объятия твое новое хобби?
– Мечтай, Ботаник! День, когда я прикоснусь к тебе по собственной воле, случится не раньше, чем Джош нарядится в розовый.
Мы оба знаем, что жених Элси одевается только в черный, поэтому сравнение ясно как день – этого никогда не случится.
– Должен ли я заметить, что ты делаешь это прямо сейчас? – насмешливо выгнув бровь, говорит Линкольн, и тут я понимаю, что прижата к нему гораздо сильнее, чем раньше, а мои руки стискивают его бицепсы, прикрытые рубашкой. Чувствую, что материал скрывает гораздо больше, чем с виду кажется.
Резко отхожу назад, разрывая связь.
– В следующий раз смотри, куда идешь! – говорю, не зная, на кого из нас двоих сержусь больше.
Ощущение, вызванное его руками на моем теле, все еще висит в воздухе