сильнее доносился гул боя. Очевидно, правительственные войска пытались остановить неожиданный прорыв боевиков, но что—то пошло не так, потому что звуки интенсивной пушечной канонады доносились все глуше и глуше, и, наконец, в сумерках затихли совсем.
Только с наступлением темноты Влад ощутил, что здорово проголодался, и потянулся к рюкзаку за куском хлеба. Отломив небольшой кусочек, он не стал жевать хлеб, а положил в рот и принялся сосать его, растягивая удовольствие. Все светлое время они с прапорщиком пролежали в окопе, тревожно прислушиваясь к любым посторонним звукам: будь то гул проезжающей машины или рев пролетающих самолетов. К ночи прапорщик уснул, изредка вздрагивая во сне от боли, хотя после того, как они наложили шину на перелом, и Влад плотно прибинтовал найденную железку к ноге обрывками запасной футболки, вел себя достаточно терпеливо и мужественно.
Еще днем он первым предположил:
– Близко мы от дороги! Наверное, раньше пост здесь находился. Могут снова устроить пулеметное гнездо и нас обнаружить. Искать убежище надо подальше… хотя бы вон на тех холмах! Там больше шансов своих дождаться.
До холмов с редкой растительностью было далеко – полтора—два километра пути, и Влад подумал, что со сломанной ногой Мингалеев вряд ли сможет дойти. Придется снова тащить его. Конечно, он прав, что находиться в окопе рядом с дорогой – это полное безрассудство. Но вот только что делать с телом Зубкова?
Словно услышав сомнения Влада, прапорщик предложил:
– А Зубкова давай закопаем. Как ни стыдно это говорить, но ему теперь уже все равно, где своих дожидаться.
Штык—ножами они вырыли неглубокую яму в окопе и уложили в нее остывающее тело контрактника, предварительно вынув из карманов документы и мобильник. В портмоне неожиданно оказалась крупная сумма денег – несколько десятков тысяч рублей. Возможно, контрактник хотел из командировки привезти домой какой—нибудь гостинец близким. Тело присыпали сохранившей в окопе влагу глиной и руками старательно уплотнили почву, чтобы место захоронения не выделялось на общем фоне.
– Прости, друг! Пока вот так… – виновато бормотал Мингалеев, последними движениями выравнивая глину. – Мы тоже могли на твоем месте оказаться. Наши вернутся, мы тебя обязательно домой доставим.
С наступлением темноты рельефные на фоне неба холмы превратились во что—то темное и непонятно—рыхлое, вдобавок сгладились отдельные ориентиры. Но общее направление Влад запомнил достаточно хорошо. Надо было будить прапорщика и пускаться в тяжелый путь. Лишь бы при движении на минное поле не напороться! Вставать не хотелось, но деваться некуда – их спасение могло быть только на тех далеких холмах. В этом прапорщик был абсолютно прав! Влад и сам слышал из телевизионных репортажей, что все сражения в Сирии происходят именно вдоль шоссейных дорог. Кругом пески, а в песках много не навоюешь – машины застревают.