блоссами. Его голубые глаза алчно сверкнули, Тарас Голубев (так его звали) самодовольно кувыркнулся и сел в позу лотоса.
– Бери с желтой пломбой, – он кинул мне мешок, – свежак.
– Благодарю.
Я скрылся в туалете и перекачал нужный файл с испорченного блоссфельдия на свежий. Когда, вышел Киви спросил:
– Будешь уштопываться?
Я давно не ставил семечко. Не любил уштопков. Медлительные и болтливые, в рассеянном высокомерии они не раз сдавали себя и компанию. КГС смотрел на них сквозь пальцы, не считая интеллигенцию, к которой я по должности относился. Но Киви нужно умаслить.
– Не откажусь, если предлагаешь.
Тарас вставил в пистолет семя и сделал мне пункцию в сонную артерию, оставив на коже маленький прыщ.
– На две недели, меньше нет, – улыбнулся он по-барски и стрельнул себе под язык.
Затем мы съели по дольке лимона. Витамин С активизировал вещество – две недели без цитрусов, смородины и даже квашеной капусты. Я забрался на тахту, а Киви включил музыку. Томные романсы в миг разожгли его либидо, и тут же появились юные цыганки с вином. Они танцевали и целовались, а я смотрел на ковёр. Пётр Восьмой виновато и добродушно улыбался, подозрительно вибрируя усами в такт пульсации луковиц-куполов церквушек. На другом экране бабочки опыляли кактусы. Я вспомнил родителей, скупо прослезился и уснул.
3
За месяц до этого мне довелось побывать на приёме у князя Снукова. Пётр Тимофеич увлекался современной литературой и высоко ценил мое на этот счет содействие. Мне пришлось взять напрокат чёрный камзол, расшитый золотыми нитями, песочного цвета слегка зауженные книзу галифе и щёгольские бобровые унты. Я вызвал дорогой таксомотор, горько простившись с последней двадцаткой. В метро за такой наряд любой пролетарий засветил бы мне в морду.
Приём состоялся в ДК «Ягайло» – самом дорогом и напыщенном в Тмутаракани месте. Вокруг парадного входа курили отборные усатые жандармы. Они почтительно кланялись гостям и глотали слюни при виде представительниц эскорта.
– Безложкин! – меня окликнул наглый и громкий голос.
Иван Тетраглебов, журналист сетевой газеты «Кристалл», надменно улыбался, выпуская облака пара из широких ноздрей. Запахло знакомой смесью степных трав и аниса. Карманный ингалятор – недешёвое удовольствие, однако этот боярский прихвостень и не такое позволить мог. А я за гроши ковырялся.
– Главное – чтобы костюмчик сидел, – приблизившись, он игриво подёргал меня за рукав. Рыжие кудри светского шакала победоносно сияли в неоновых огнях вывески. Аккуратная бородка обрамляла ухоженное загорелое лицо. Тетраглебов умудрился втиснуть свой увесистый зад в белое трико с красными лампасами, мясистое туловище он разместил в голубом доломане с серебристой бахромой, на ногах красовались горчичного цвета сапожки.
– Ты здесь как гость?
Я нехотя кивнул.
– И чего это старый князь так благоволит тебе, – Тетраглебов лукаво сощурился, – что за дела ведёте?
– Мемуары писать собираемся, – это была наша легенда, – Пётр Тимофеич прожил