хуже. – Дегурин хрустнул кистью младшего, сплюнул ему на лицо и спокойно произнес: – А сейчас можно спокойно отчалить. За мной.
Мы куда-то заспешили вперебежку, оставив филинов зализывать раны. Тусклые отражения фонарей тонули в лужах, а я спотыкался и проваливался за ними глубже. Ноги не слушались, хотелось лечь в грязь и покорно ждать судьбу. Но у неё были другие планы. Мы присели в тёмном сквере на скамейку. Мотало, но я обрел опору в полупустой бутылке, которая оказалась в руке.
– Держись, – прохрипел Дегурин. Авантюрные импульсы по нисходящей вздрагивали, тлея в чёрных глазах. Он как-то обмяк и расслабился, перебродившим тестом расплываясь по скамейке.
– Ты читал «Три измерения родины»? – Я попытался собраться.
Он из последних сил внимательно на меня посмотрел.
– Зайдём в гости. Здесь рядом.
***
И строились большие башни
Во имя славы бытия.
Но пеплом оросились пашни,
Хлеба поела спорынья.
5
По-старинному грузный дом, с высокими потолками и невразумительно крошечными балконами, стоял напротив сквера. Дегурин долго пытался попасть пальцем в кнопку домофона, а когда достиг цели, пошёл снег. Белые хлопья торжественно кружились, не торопясь раствориться в грязи. О, я бы с радостью променял дом в Петухово на уютную квартирку, полную тепла и размеренного быта, но первая снежинка аккуратно приземлилась на мой длинный нос, и волшебный хоровод закончился. Дверь в квартиру открыл высокий парень в жёлтой майке и семейных трусах, с шеи свисали гроздья бус из лакированного арахиса.
– Буря, кого ты привел?
Дегурин провалился внутрь.
– Наш друг – Семён.
Обладатель трусов и майки взял у меня бутылку, закрыл дверь и, считая нужным представляться, скрылся в тёмном коридоре, откуда раскрывалось несколько путей, ведущих к смеху и компании. Дегурин упал на бок и попытался снять сапоги, но не вышло. Он несколько раз громко и с возмущением икнул, затем притих и погрузился в невинный сон. Я смущённо замер, едва держась на пьяных ногах, но трезвые, словно чужие, руки помогли разуться. Тут же обозначился вежливый шатен в очках, волосы затянуты в репку, и непринуждённо выразил понимание этикета:
– Электрон Купоросов.
– Семён Безложкин.
Дегурин вдруг открыл левый глаз и рот:
– Рекомендую!
– Мы лишь недавно познакомились, – оправдывался я, держа в руках смятые сапоги, с которых на старый паркет капала грязь.
Электрон, видимо, тонко чувствовал атмосферу. Он слегка ткнул босой ногой тело Дегурина, которое мирным бульдогом свернулось в калачик. С той же лёгкостью он изящно указал на вешалку. Я снял куртку и, застенчиво ссутулившись, проследовал в гостиную. Там вели беседу две девицы, человек в трусах и майке и плотный, импозантный мужчина в пиджачке а-ля гжель и широких бордовых штанах с множественными карманами. На носу гнездились аккуратные очки, рот над бородкой был растянут в хитрую и довольную