Кактус был пронизан проводами и капельницами с питательными растворами. Невольник, знающий древний язык, своим внутренним зрением он видел в человеке лишь сгусток органических удобрений.
– А, у него есть сознание?
– Никто не знает, – серьёзно ответил Электрон, копошась в проводах, – всё это различные уровни программирования. Ни ты, ни я не творили этот мир. Мы с Бурьяном работаем над созданием самопрограммирующей программы. Модель сознания. Картонный макет. Единственное, чего мы достигли… Так это удивительный феномен, когда загоняешь алгоритм в него же, начинается цикл непроизвольного выполнения функций. Это можно наблюдать графически, но там нет иррациональности человека. Куб не может придумать сферу.
Он соединил вульгарно-красным разъёмом мой блосс с одним из шнуров кактуса, запитанным в почву. Из него капал драгоценный сок семени, и казалось, что эта капля способна творить миры.
– Фонит? – вдохновенно улыбнулся Электрон. – Уже скачалось.
Он бережно отсоединил шнур и вытянулся на полу, сомкнув ладони распрямлённых рук над головой, превратившись в расслабленную китарусскую лодочку.
– Точно скачал? – не верилось мне в успех.
– Конечно. Файл ждал тебя в буфере. Оставь бабло на табуретке.
С нежностью и прощением былых потерь я позволил себя себе одеть, открыть с уважением дверь и поторопить оказаться снаружи. Луна безмятежно сияла чистым и ровным светом. Пусть ноги мои подкашивались, а впереди ждал похмельный шлагбаум, но я с надеждой смотрел в будущее. Всю жизнь был чьим-то слугой, подмастерьем. Отныне я стану себе добрым барином, который никогда не забудет заслуг старого батрака. Меня уже ждал таксомотор – Электрон вызвал, оставшись внутри. Мы медленно шли, любуясь звёздами, господин и слуга, Ниговнаниложкин и Семён Сегреич.
Нас было двое, четыре глаза, четыре ноги, одно большое сердце, но мы были единой экспедицией, пьяным великаном, которого уже не свяжут злые лилипуты. Ловушки и напасти судьбы остались позади. Можно выдохнуть. «Не рано ли?» – отвесил мне подзатыльник слуга. Я сделал вид, что сажусь в тачку, но вдруг отскочил в сторону и куда-то помчался. Ниговнаниложкин спешил за мной, с заботой раздражённо матерясь. Я бегал быстрее, но съебаться снова не вышло. Он всегда меня догонял, немного порицал за дичь, но неизбежно отводил в тёплое место. Так мы вернулись и сели вместе в машину.
Я не мог звонить князю, не прочитав «Три измерения родины».
7
– Есть десятка?
Я открыл глаза и увидел цыганку, вчера она казалась заметно моложе. Словно десять лет прошло. Может, у цыган так устроено: к ночи наливаются юностью и силой, а к утру, их кожа сморщивается, глаза становятся наглыми и злыми. Денег просят. Вампиры. Так и давать было не за что, я её услугами не пользовался.
– Тамара, лавэ на трюмо, – промычал Киви, не открывая глаз. Его угловатое тело в странной, напоминавшей свастику позе раскинулось на тахте. Рядом