граждане Италии с замиранием сердца следили за новостями. Причина тому – нападение бластов.
Трое суток назад полчища монстров разграбили мирную жизнь людей и умертвили одно из «сердец» римской гармонии: город Орвието небольшой, но был наделён итальянским колоритом и уютом с запахом трюфельной пасты. Та ночь не предвещала никакой беды, однако узкие улочки всё же заполнились недобрым дуновением. Температура опустилась слишком низко, чтобы жители сочли это обыкновенным перепадом. Не все успели среагировать и экстренно эвакуироваться.
Коварная тьма бластов ударяла по коммуникациям и глушила все устройства при образовании новой ямы. Как разорванная опухоль, рой, вперемешку со смрадом и желанием убивать, хлынул из витражных окон Кафедрального собора – жемчужины местной архитектуры. Главный фасад рухнул, а башенки-табернакли сначала склонили свои пики, а затем разбились о вражеский рокот. Боль святого места эхом достигла каждого жителя: все в панике разбежались с насиженных мест, любимых поколениями.
Бласты облепили каждый кирпичик или старенькую черепицу, издав «победный рёв» – звук, похожий на каменный стрекот. Мелодия смерти дошла до самого Рима и заставила людскую кровь стынуть в жилах. В ту ночь погибло много хороших людей, но ещё больше зачислили к без вести пропавшим.
Первыми закрывать яму примчались Калеб и Кагай. Японец Ао прибыл третьим и без труда зачистил местность в районе горы, где и располагался Орвието. Всех спасённых направили в столицу, а Ватикан воззвал к помощи, предложив организовать специальный пункт для пострадавших. Герр Циглер направил туда младших-люмо.
Палатки и стенды поставили прямиком на Площади Святого Петра, символично открывая бедным душам дорогу к свету. И главный луч, что облачился в пышное платье с рукавами-фонариками, сейчас тянул очередной паёк в женские забинтованные руки.
Две белые косы на оголённых плечах, ровная осанка и покорно опущенная голова – Найра помогала на раздаче, пока её тенью стали «райские врата». Золотое колье словно вросло в бедную шею, а массивные браслеты делали каждое обыкновенное движение необычайно тяжёлым.
К ней подходили раненые, скромно топчась у столиков с гуманитарной помощью. Им было неловко выглядеть в неглиже перед осветлённой девушкой, единственной во всём мире.
Стоит признать – Арабелла Яшина знала своё дело. Всего за несколько месяцев она и её люди смогли превратить гадкого утёнка со взрывным характером в послушную госпожу Света. Лишний мускул не смел содрогаться на ранее обозлённом лице: с Рэймонд можно было писать иконы и продавать их в кабинеты психической реабилитации. Яшина создала ей такой сильный образ, что в периоды затишья сама в него верила.
– Тётенька… – к столику подошла малышка: разбитая губа, волосы-сосульки обвисли, пытаясь закрыть перебинтованный обрубок, что раньше был рукой ребёнка, держащей цветные карандаши… А теперь… – Вот. Послание.
Найра подавила желание стиснуть зубы. Позади девочки стояла её овдовевшая