прищурив глаза, уносился все дальше от того места, где Рыбис увидел ангелов. На всех светофорах ему был зеленый свет, Юный не удивлялся этому, казалось, так и должно быть, так что по всей дороге до кладбища он ни разу не остановился. Только в одном месте он засомневался. Это было перед подъемом в гору, после Вольноаульского моста. Подъем был крутой, Юный боялся, что не вытянет с таким балластом, как Рыбис. Но там ему в спину подул какой-то странный ветер, который и вынес на самый верх. Еще Юный опасался, что во время езды Рыбис будет съезжать с рамы, но и этого не случилось.
Рыбис сидел на своем месте спокойно, крепко сжимал в руке апельсин и смотрел на дорогу стеклянными глазами, бесстрастно наблюдая за уличным движением, когда Юный в последний раз показывал ему улицы родного города. Города, в котором Рыбис прожил сорок лет. Города, который не дал Рыбису ничего.
Дождь, так быстро начавшийся, так же быстро и закончился. Он шел всего несколько минут, но за это время успел обмыть городские улицы, покойника, которого вез Юный, велосипед, а заодно помыл и Юного. Когда Юный, Рыбис и велосипед появились на кладбище, солнышко уже выглядывало из-за туч, чтобы хорошенько просушить этих троих…
Юный подъехал к оврагу, что делит кладбище пополам, нашел дерево и подъехал к нему осторожно. Здесь он уцепился за ствол, осторожно слез с велосипеда, придерживая Рыбиса другой рукой. Потом нагнулся, взвалил на себя мертвеца и на согнутых ногах понес вниз. Пройдя несколько шагов по склону, он остановился и осторожно опустил тело на землю.
– Ты помнишь это место, Рыбис? Мы здесь откидывались с тобой на прошлую Пасху? – говорил Юный, оглядывая овраг. – Подожди-ка, я щас, – Юный спустился на дно оврага, туда, где пробегал ручей, и скоро вернулся со сломанной лопатой.
– Вот здесь! – Юный очертил прямоугольник рядом с телом, потом быстро, очень быстро начал копать.
Через минуту от его мокрой одежды пошел пар. Он ни разу не передохнул, за несколько минут могила глубиной в полметра была готова. Тогда Юный выбрался из ямы, и, задыхаясь, объявил:
– Все, хватит, а то слишком заметно будет!
После этого он сел на землю и, вытащив папиросу из сырой пачки «Беломора», с удовольствием закурил. И сразу почувствовал усталость, давившую на позвоночник. Юный откинулся назад, на сырую землю, и лежал, пока не отдышался. Он забыл, что так можно и заболеть, а когда встал, у него слегка закружилась голова. Однако, не придав этому особого значения, Юный подошел к другу и, с клонившись над ним, вытащил из нагрудного кармана пижамы свернутый лист бумаги. Развернув, он прочёл четыре слова: «Я родился в бараке». Больше там ничего не было.
Юный последний раз посмотрел в эти знакомые, но уже безжизненные глаза:
– А ты боялся, Рыбис. Как же ты в ад попадешь, когда ангелов видел? Нет, брат, только в рай. Вот у тебя и пропуск есть.
Потом Юный закрыл Рыбису глаза и осторожно стащил в могилу.
Рыбис и там не расстался со своим апельсином, крепко прижимая к груди. И, кажется, был доволен. По крайней мере, он улыбался. А, может, и нет. Может, Юному это только показалось…
Теперь