вздрогнул и от неожиданности уронил сигарету.
– Давно не виделись. Я только что был с твоим братом в «Сарацине», похоже, он еще задержится в Шанхае.
– Сегодня вечером он должен был прийти сюда. Я искал его, но он так и не явился…
– Ничего про него не знаю. Твой брат меня бросил и умчался за Фан Цюлань. Уж больно проворный, легок на подъем.
– Как, Фан Цюлань была на танцах? – удивился Такасигэ.
– Ну да, была. Честно говоря, я сам хотел бежать за ней, но твой брат меня опередил.
Они уселись рядом на диване. Такасигэ с мрачным видом пощипывал свои тоненькие усики и, нахмурив брови, произнес:
– Значит, Цюлань танцевала сегодня в «Сарацине», это очень странно… Там был еще кто-нибудь, кого-нибудь из русских ты рядом с ней не видел?
– Был, конечно. Один. Ее сопровождал молодой человек.
Такасигэ был начальником участка в Toyobo[6], а Фан Цюлань – одна из его работниц. Только сейчас Ямагути догадался, что Такасигэ был недоволен тем, что эта работница отправилась в дансинг, которым владели японцы.
– Так или иначе, но Цюлань, вероятно, шпионка. Она как будто постоянно что-то вынюхивает, – сказал Ямагути.
– К нам на фабрику в последнее время стали настойчиво проникать русские. Они совершенно невыносимы. Не знаешь, когда ожидать взрыва, это и тревожит. А Цюлань, похоже, очень опасна.
– Русские, говоришь? Странные они люди… Мне их не понять.
Ямагути снова встал и, поглядывая в зеркало, спросил:
– А что, господин Такасигэ, есть ли у тебя какие-то планы на вечер?
– Да в общем никаких.
– Тогда – вперед!
Круглое, как у монаха, лицо Ямагути мгновенно приняло воинственный вид. Он вышел в коридор и стал заглядывать в комнаты банщиц, надеясь хоть мельком увидеть о-Суги. Но ее нигде не было. Он поднялся было по лестнице на второй этаж, но, поняв, что и там никого нет, принялся осматривать ванные комнаты.
– Не нравится мне это, ох не нравится, мои планы на сегодня летят ко всем чертям.
– Что ты там выискиваешь? – спросил Такасигэ.
Ямагути, не отвечая ему, направился к выходу, но тут появилась одна из банщиц, Сидзуэ. Увидев Ямагути, она преградила ему дорогу, точно хотела кинуться ему на грудь, и торопливо заговорила:
– Вы знаете, о-Суги только что осталась без работы. Хозяйка приревновала ее и выгнала. Она, бедняжка, ушла вся в слезах.
– Куда она пошла? – Ямагути машинально дернулся к выходу.
– Куда? Так если бы ей было куда идти, никто бы и не волновался! В том-то и дело, что идти ей некуда.
Ямагути, забыв про Такасигэ, поспешно направился к выходу. Но теперь уже невозможно было определить, куда направилась о-Суги. Поняв это, он повернул назад и сказал Сидзуэ:
– Если узнаешь, куда делась о-Суги, сразу дай мне знать, ладно? Поняла?
Он подошел ближе и в потемках сунул банщице пятидолларовую купюру, а затем обернулся к Такасигэ:
– Ну и ночка, только успевай раскошеливаться!
– Что