стекало с ворот шипастыми стеблями роз, раскидистые листья обнимали хрусталь кроваво-красных лепестков. Хрустальные ручки дверей ловили алые лучи, заключая его в стеклянную темницу. Одна из них была разбита вдребезги, будто кто-то хотел освободить солнце и останки стеклянной темницы теперь хрустели под ногами.
Ее толкнули тупым концом меча прямо в распахнутый проем, толчок был настолько сильным, что Исбэль полетела вниз. Толпа впереди расступилась, и вскоре вокруг совсем стало пусто. Не нужно было поднимать головы, чтобы понять: сюда согнали всех, кому посчастливилось выжить. Высокие лорды и леди, перепуганные высокие лорды и леди… их дети, прислуга и пажи, кое-кто из оруженосцев, несколько поварят и даже конюх. Всех собрали в одном месте и перемешали, словно скот. Исбэль обернулась. Обратный путь ей преградили несколько рыцарей, в метре от них осел пышноволосый лорд Энгрин Бердер, рука его тщетно пыталась остановить кровь на чреве, смочившую ткань его индигового камзола. Он был ужасно бледен и уже готов был отойти на небеса. Откуда-то слышались всхлипы и завывания, но Исбэль не смогла разобрать, откуда – вокруг все смешалось и, казалось, стенали все. Или ныли от боли, до последнего хватаясь за жизнь.
Некогда до блеска начищенный пол теперь был испачкан в грязи, следах копоти и крови. Уже не виднелись под ногами сцены соколиной охоты, не плыли облака, вознося смотрящего к небу. Колонны вились толстыми мраморными жгутами, все еще глянцевыми и блестящими, отчаянно пытаясь наполнить отражениями воздух – в тронном зале висела только одна люстра и несколько факелов по стенам на случай вечерней темноты – глянец всегда отражал свет, позволяя вспыхивать и освещать все вокруг, даже когда солнце пряталось за тучами.
Но даже лунной ночью зажигать огни не было нужды. Серебро освещало стальным холодом, отражалось и блистало, превращая ночь в день. Светел и добр – так говорили о монаршей обители каменщики, сделавшие арочные окна настолько большими, что, казалось, облака через них могли проплыть прямо в тронный зал.
Вдохнув вольный воздух, врывавшийся в окна, Исбэль опустила глаза, спрятав взгляд. Она бы зажмурилась от страха, но не успела этого сделать – Исбэль увидела сапог, лежавший посреди длинной дорожки все еще не высохший крови. Принцесса сразу узнала коричневую плотную кожу и этот острый носок, слегка загнутый вверх. Взгляд невольно проследил за кровавой полосой, пока не уткнулся в мертвеца. В двух мертвецов…
И она поползла. Ладони скользили по крови, но Исбэль просто не нашла в себе сил подняться. Когда руки ее дотянулись до мертвой груди отца, то почувствовали холод королевской печати – граненого рубина величиной в куриное яйцо, по краям его блестели капли прозрачных изумрудов. Исбэль не поняла, холод ли камня под ее ладонью или ее собственного сердца. Схватившись за полы бархатного камзола, принцесса потянула их на себя, будто пытаясь поднять короля Дорвуда, но тот был слишком грузен для этого и слишком мертв. На шее его зияла глубокая аккуратная рана – от уха до