по плечи откусить голову, впрочем, как и все остальное. Транталы кошмарили местный люд и поедали овец, а лорд Торелли питал слабость к большому поголовью скота и испытывал несчастье, когда его становилось меньше положенного. Он посчитал своим долгом истребить парочку транталов собственноручно.
Славу лорд Торелли добыл, а вместе с ней обзавелся абсолютно лысой головой, длинной синей бородой, окольцованной толстой золотистой пластиной – знаком почета наемников – и правой рукой без четырех пальцев. К счастью, указательный все же сохранился, но рука уже не могла держать меч, а тот палец, что остался, годился разве что «ковыряться в носу», как любил говаривать сам Вердан. Когда пришла весть о начале войны, лорд Торелли чудесным образом обнаружил у себя способность держать меч левой рукой, ничуть не хуже, чем правой. Посему причитания дочерей он пропустил мимо ушей и отправился на войну вместе с сыновьями. Вскоре на его бороде появилась еще одна золотая пластина.
Реборн знал Вердана с самого отрочества: тот очень долго все взвешивал и трудно принимал собственные решения. Но Реборну не было нужно, чтобы он принимал решения, он прекрасно справлялся с этим и сам – ему нужны были зоркие глаза, пытливый ум и умение рассмотреть невидимое. Транталы были скрытны и быстры, только очень внимательный человек мог выжить после встречи с ними. Учитывая внушительную комплекцию лорда Торелли – внимательный вдвойне. В последнее время Реборн стал замечать, что все чаще прислушивается к его наблюдениям.
– С Теллостосом что-то не так, принц Реборн. Я заметил это еще как только мы подплывали. И воздух тут какой-то другой. Слишком сладкий. Так пахнет обман, наглость ума и речи бабы, когда ей от тебя что-то нужно, – солнце еще не взошло и Вердан наслаждался последними минутами прохлады.
– Со всей этой мятежной, проклятой страной творится какая-то чертовщина, лорд Торелли. Жители Теллостоса не боятся смерти, и даже смерти собственных детей. Сумасшедшие, не иначе.
Рана на лице Реборна почти зажила, но остался шрам, лишивший его части брови.
– Да уж, каждую ночь какая-то заварушка. И откуда в городе столько вил? – хлюпнул Торелли, желая рассмеяться, но почему-то передумал и просто с любовью погладил синюю бороду.
– Простанародью всегда было плевать, кто сидит на троне, они заботились только об урожае, здоровье собственных детей и мягкой соломенной постели, – говорил Реборн, взирая на виселицу по центру площади, – Но здесь моя сталь только ворошит горящие угли. Иногда они затухают, но только для того, чтобы набрать силу для новой вспышки. В крови этого люда течет безумие. Каков король, таков и народ.
– Если бы они были безумны, то рыбаки бы не выходили в море, пекари не пекли булки, таверны перестали поить пенным, а сапожники бы шили дырявые сапоги, – Вердан сплюнул на камень. По Лабиринту Ночи прошли несколько десятков солдат, заполнив площадь по периметру. По одному человеку рядом с каждой из пик. Воздух этим утром